Онлайн книга «Экипаж. Предельный угол атаки»
– По две с половиной тысячи на брата вас устроит? – Адель склонил голову набок и с любопытством стал созерцать летчиков. – Срубить бабла. – Серега ухмыльнулся. – И вторая серия: «Срубить бабла-2». – Хорошо, три тысячи, – покладисто согласился Адель. – Не то, – расстроился Глотов. – За простой и моральные увечья, пожалуй, многовато… Вакуленко доверчиво потянулся к деньгам, но Карпатов положил тяжелую ладонь ему на плечо. Вакуленко вздрогнул, отвел загребущую конечность. – За что? – спросил он, чувствуя грандиозный подвох. – Да так, ерунда, – отмахнулся Адель. – Берите. Не бойтесь, не отнимут. – Адель, за что? – Что за ерунда? – забеспокоился Витька. – Чтоб молчали? – За это не заплатят, – возразил Глотов. – Ну, пообещаем, что будем молчать. Они же понимают, что приедем домой и начнем трубить на каждом углу. – Нет, правда, ерунда, ребята. – Летчик как-то странно глянул на «коллег». – Научите моих парней летать. А то такие оболтусы в отряде, элементарных действий повторить не могут. У вас же вся команда в сборе – пилоты, радист, штурман, бортинженер. Где я еще найду такое счастье? – Он зачастил: – Вас переселят в губернаторский дом, хорошая зарплата, отличное питание, женщин подберем, телевизор устроим. Хотя у наших идеологов телевизор – враг номер один, но ничего, обещаю посодействовать. Достойную жизнь гарантирую. Зарплата – три… с половиной тысячи каждому. Или даже четыре. – Сколько? – Вакуленко набычился. – Хорошо, – не сообразил Адель. – Пять тысяч. – Сколько времени, говорю? – Ну, сами решайте. – Адель развел руками. – Не знаю, сколько вам понадобится. Месяца три-четыре. Самое главное – взлет-посадка… Он осекся, потому что Вакуленко внезапно дико захохотал. – Ты что, хлопец? Ты бы сказал – два дня, я бы и то подумал! Какие три месяца? Нам домой надо! – Взлет-посадка! – подхватил Витька. – И всего-то? Ерунда какая!.. Пилоты смеялись с истеричным надрывом. Молчали только Карпатов и Адель. Они как-то придирчиво разглядывали друг друга. «Посадили самолет, разумеется, не за этим, – размышлял Карпатов. – Цель у них куда более благородная. Но воспользоваться оказией Аделька обязан». – Что скажешь, Владимир Иванович? – вкрадчиво спросил Адель. – Неловко отказывать старому приятелю. – Карпатов печально улыбнулся. – Но ребята правы. Какие, к дьяволу, четыре месяца. Максимум неделя, Адель, и мы отсюда уезжаем. Извини, ищи других желающих подзаработать. Над Кандагаром летают американские самолеты, нет? Адель молчал. В его глазах поигрывали кристаллические льдинки. – Подумай хорошо, Владимир Иванович. – Пустая болтовня, Адель. – Чтобы как-то разрядить обстановку, командир экипажа приставил к голове куриное перо и сделал индейский жест. – Хау, я все сказал. Команда засмеялась. Адель немного помолчал, встал, вздохнул, поднял с пола обломок стальной проволоки и нацарапал на стене несколько рисок. Потом он кинул железяку под ноги Карпатову и заявил: – На, будешь отмечать. – Шо отмечать? – испугался Вакуленко. – Дни. – Адель сухо улыбнулся и отправился к выходу. На пороге он столкнулся с охранниками, которые тащили в дом облезлые табуретки, обветшалую армейскую тумбочку, и бросил им резкую фразу. Афганцы повернули вспять. Дверь захлопнулась. – Тьфу ты! – Серега сплюнул. – Хороший у вас приятель, Владимир Иванович. Душевный. – Нормальный был парень в училище. – Карпатов отряхнул коврик и вновь устроился на нем, чтобы продолжить чтение. – Пил, матерился, по девочкам бегал побольше Сереги. Скрипнула дверь, в проем просунулась роскошная генеральская тулья, брякнули цацки, большая часть которых была обычными юбилейными значками. – И все же ты подумай, Владимир Иванович. – Хорошо, Адель, я подумаю, – нетерпеливо бросил Карпатов. Дверь захлопнулась. – Не будет он думать! – Серега пнул несчастную табуретку, и она превратилась в одноногого калеку. – На хрен пошел! – примкнул к Сереге Витька. Крик оборвался, настала оглушительная тишина. Летчики недоуменно воззрились друг на друга. Карпатов вертелся на цветастом пляжном коврике, купленном в Дубае для дачи. – Вы что, Владимир Иванович, какое думать? – укоризненно сказал Глотов. – Я тут оставаться не намерен. Карпатов отмахнулся, взял книгу и принялся искать потерянную страницу. – Дело ваше, конечно, Владимир Иванович. – Вакуленко надул губы. – Но я тоже не могу оставаться. – Правильно, – поддержал его Серега. – Каждый решает за себя. Чай, не в армии живем. Правильно? – На Карпатова он не смотрел. – Я тут точно не останусь, – сказал Витька, покосившись на командира. – У меня на пыль аллергия. – Нет у тебя никакой аллергии. – Карпатов вскинул глаза и внезапно рассмеялся. – Испугались, дуралеи? Подумали, что я соглашусь на этот бред? Тогда мы точно из Афгана не выберемся. Терпим, скоро консул придет. Ночь тянулась, как бесконечная езда по проселочной дороге. Точно так же прошли и предыдущие шесть. Едва рассвело, пленники вынесли на крыльцо свои пожитки, стали ждать и сидели так битый час. Кажется, они дождались. Распахнулась калитка, вошел громила с автоматом, угрюмо посмотрел на летчиков. Молодые люди в халатах стали заносить во двор ящики с бутылками, одеяла, перевязанные бечевой. – Вот блин! – сказал Серега. – Опомнились, суки. Мужики, а на хрена нам столько минералки? И одеяла зачем-то. Мы разве не уезжаем? Носильщики ушли, побросав поклажу у колодца, удалился громила. Вновь открылась калитка, и во двор, сгибаясь под тяжестью сумок и угрызений совести, вошел флай-менеджер Марк Ройтман. Пилотам сразу стало ясно, что меньше всего на свете Марку хотелось видеть именно их, своих подопечных. Но он надел сочувствующую доброжелательную маску, распростер объятия и заявил: – Ребята, родненькие!.. Исхудали-то вы как! Переживал он не напрасно. Первым среагировал Глотов, заурчал, подскочил, схватил Марика за грудки и завопил: – Ты подо что нас, сука, подставил? Неделю тут вшей кормим! Где ты был, паразит? – Ребята, вы что? – Марк растерялся, вырвался. Но сзади дорогу ему уже заступил Витька, сжал кулак и задумчиво почесал костяшками подбородок. – Вы что подумали, ребята? – взмолился Марк, споткнулся и упал в пыль. – Да чтобы я вас бросил, да чтобы я вас подставил!.. Мы же с вами сто лет вместе! – Он начал лихорадочно креститься. – Владимир Иванович, скажите им! |