Книга Экипаж. Предельный угол атаки, страница 7 – Андрей Орлов

– Товарищ командир! Владимир Иванович! Вас! – Витька побледнел, стащил наушники, протянул Карпатову.

– Жена звонит, – неуверенно пошутил Глотов. – Соскучилась.

Карпатов нацепил наушники, уже догадываясь, что не услышит ничего приятного.

Сквозь треск помех прорезался голос диспетчера, твердящего на ломаном английском:

– Борт четырнадцать двадцать семь, приказываю вам посадить самолет. Борт четырнадцать двадцать семь, приказываю вам посадить самолет…

Он усмирил нахлынувшую панику, резко повернулся к штурману Глотову и спросил:

– Где мы, Сашка?

– Кандагар, Владимир Иванович.

Столица одноименной провинции. Ну и хрень!..

– Сожалею, но мы не можем посадить самолет, – ответил по-английски Карпатов. – Мы следуем в другой аэропорт.

Снова, разрывая барабанные перепонки, мимо пронесся истребитель, но теперь не скрылся в облаках, а проделал дугу и пристроился к левому борту транспортника. Самолеты летели рядом, была видна потертая советская символика на фюзеляже, улыбающаяся физиономия пилота. Летчику было немного за сорок, он обладал располагающей внешностью, улыбался широко и добродушно.

– Говорю же, наши, – неуверенно сказал Серега.

– Хренаши, – зло отозвался Карпатов. – Из прошлого вылезли.

Витька икнул и заявил:

– А я читал, бывают такие дыры в пространственно-временном континууме. Летишь, летишь, и – хлобысть! – ты уже в другом времени.

– Командир, а шо мы веземо? – спохватился Вакуленко.

– Володя, здравствуй. – Эфирные помехи пропали, и голос пилота истребителя прозвучал в наушниках до изумления четко.

Карпатов видел, как тот приветливо помахал рукой.

– Адель? – спросил он неуверенно.

– Рад, что узнал.

– А это что за крендель? – изумился Серега.

– Старый знакомец, – шепнул Карпатов. – Вместе учились в Вологодском училище. Афганец. В то время их много училось у нас. Приятелями почти были. Способный малый.

– Приказываю посадить самолет для досмотра, – снова затрещал в наушниках афганский диспетчер. – В случае неподчинения вы будете посажены принудительно. – Он коверкал английские слова, возникало такое ощущение, что зачитывал по бумажке.

Карпатов хмуро уставился на свой экипаж. Ребята молчали – явно складывали в уме трехэтажные маты.

– Говорит борт четырнадцать двадцать семь, – ровным голосом сказал Карпатов. – Вы не имеете права меня сажать. Самолет принадлежит российским авиалиниям, мы следуем в город Кабул.

– А шо мы таки веземо? – вновь заволновался Вакуленко. – А, хлопцы? Мы шось веземо?

– Ты же за грузом следил! – рявкнул на него Серега.

Вакуленко как-то потух, втянул голову в плечи.

– Володя, посади самолет, на земле разберемся, – вкрадчиво сказал пилот истребителя. – Давай по-хорошему, зачем нам эти скандалы в небе?

– Адель, с какой стати? – возмутился Карпатов. – Наш борт везет гуманитарную по…

– Если вы не посадите самолет, мы откроем огонь, – долдонил диспетчер.

– Владимир Иванович, та нехай им, дурням, давайте сидать, – бормотал Вакуленко, покрываясь серыми пятнами. – Хлопцы, шо в героев играть? А, хлопцы? Та на хрена нам это?

Карпатов чиркнул себя по носу большим пальцем, отключил автопилот и скомандовал:

– Всем пристегнуться. Серега, на ручное.

– Есть, командир! – Серега заискрился от возбуждения.

– Глотов, соседний эшелон… – Он твердым голосом отдавал команды. – Двадцать два девять. Витька, свяжись с отрядом.

– Есть! – гаркнул Витька.

– Рома, приготовься, скинем горючку.

– Та есть, – фыркнул Вакуленко. – Шоб ему бис…

Команда работала слаженно и четко. Серега дерганул несколько тумблеров. Вакуленко распахнул люк машинного отделения.

Витька бормотал:

– Казань, Казань, я борт четырнадцать двадцать семь, как слышите? Прием, Казань.

– К горам пойдем, – сухо проинформировал Карпатов.

Самолет разворачивался, делая вираж. Осталась позади фиолетовая туча, истребитель пропал из вида. Впрочем, ненадолго. Он снова с ревом их нагнал, шарахнул по траверсу трассирующими снарядами!

– Володя, давай жить дружно, – миролюбиво предложил пилот. – Ну, подумай, зачем нам эти заморочки? Присаживайся, давай поговорим.

– Эх, сейчас бы берданку, – размечтался Серега. – Да по этой утке дуплетом…

– Промажешь мимо утки, – мрачно пошутил Глотов. – Медсестра ругаться будет.

– Да шо воны нам зроблять, парни? – продолжал гундеть Вакуленко. – Ну, досмотрят, и все. Хлопцы, товарищи, граждане дорогие…

– Кто командир, ты? – Серега резко повернулся к нему.

– И правда, Владимир Иванович, давайте решать, – робко заметил Витька. – Казань молчит.

Истребитель снова пальнул, трассеры прошили сереющее небо и сгинули в бесконечности.

– Вызывай, не сачкуй, – процедил Карпатов. – Вакуленко!

– Та тут я, куды ж я денусь, – проворчал бортинженер.

– Адель, я сесть не могу, – бросил в микрофон Карпатов. – У меня горючки под завязку. Спалить сначала надо.

– Володя, кончай, а? – попросил истребитель. – Давай садиться, ну что ты, в самом деле?

– У меня горючего полные баки, – повысил голос Карпатов. – Не веришь, заходи, посмотри.

– А у нас приказ, Володя, – добродушно, но решительно гнул пилот. – Не подчинишься – собьют. Оно тебе надо?

– Кто собьет, Аделька? – не понял Карпатов.

Пилот выразительно молчал.

– Владимир Иванович, давайте сидать! – горячился Вакуленко. – Правда. Воны же дурные, пальнут, и мало не покажется!

Серега с Витькой выжидающе смотрели на командира. Посадить самолет с полными баками? Эка невидаль для Карпатова. Глотов отвернулся и расстроенно покачал головой. Слетали, дескать, за хлебушком.

– Ладно, – принял нелегкое решение командир. – Поехали, провались они к чертовой матери.

Истребитель ринулся ввысь. За невысоким кряжем распростерлась долина – земля, изъеденная засухой, плоские крыши примитивных строений, усохшие деревья, прямая лента посадочной полосы, упирающаяся в кучку сараев. Полоса летела к самолету. Уже различались неровности бетонки, жухлые сорняки посредине, взорванная высоковольтная мачта где-то в стороне, путаница проводов и изоляторов, огромная чинара с волнистыми ветвями.

Карпатов посадил машину виртуозно – опыт, куда уж без него. Пилоты, не сговариваясь, прилипли к иллюминаторам. Унылая афганская действительность. Все серое, запущенное. Длинное строение барачного типа в окружении ломаного асфальта – очевидно, местный аэропорт. Во многих окнах даже стекла отсутствовали. Крытые грузовики вблизи ангара, старый советский заправщик, приближающийся трап. Рыло ручного пулемета целилось с крыши. Какие-то люди в длинных одеждах, рыхлых чалмах, вооруженные автоматами торопливо направлялись к застывшему самолету.