Онлайн книга «Калейдоскоп. Расходные материалы»
|
– Психоделики, – соглашается Джек, – вообще закрывают много вопросов. Взять хотя бы Бога… – и передает ей косяк. – А что – Бог? – хихикает Дина, затянувшись. – В советской школе говорили «космонавты в космос летали, бога не нашли» – Я думаю, вопрос о существовании Бога – это вопрос правильно подобранной дозы, – отвечает Джек. Ой-ой-ой, думает Дина, про дозу это он зря. Трава у них бронебойная, как бы мне не укуриться. Было бы глупо, конечно. Но все равно делает еще одну затяжку, быстро выдыхает и говорит: – Если честно, я вообще про Бога не особо думала… В школе мы считали, что Бога нет, потом куча моих подруг покрестилась, а мне как-то было не до того… а потом я поняла, что вообще неважно, веришь ли ты в Бога. Джек добивает косяк и с ужасом думает: ой бля, сейчас она скажет: «главное – какой ты человек», но Дина, слава психоделическому Богу, говорит совсем другое: – Ну, есть те, кому интересно про трансцендентное, и те, кому нет. Со вторыми особо не о чем говорить, а где первые находят трансцендентное – в Боге, в веществах, в ритуалах – не так уж важно. Пусть хоть в Интернете найдут, мне-то что. – Ну да, – Джек с облегчением выдыхает, – фрактальность мира. Любой фрагмент повторяет всю картину. Все равно то есть, где искать. – Искать вообще не надо, – говорит Дина. – Есть те, кто ищет, и те, кто находит. Так вот, надо найти. – А, вот оно что! – восклицает Джек. – Теперь все понятно! – Если дунуть, оно да… понятно, – хихикает Дина. – Погоди! Я понял – нам ничего не обломится! Мы же пришли сюда искать дом Кизи, а не найти. Неправильно поставили задачу. Секунду они смотрят друг на друга, а потом начинают ржать. – Пойдем, – говорит Дина, – у меня уже ноги устали в этих туфлях. Нечего было выпендриваться, надела бы кроссовки, как нормальная американка. – Ты что! – Джек опускается на землю у ее ног. – У тебя такие красивые туфли… Он проводит пальцами по высокому, испачканному землей каблуку. – Ну тебя, – смеется Дина и, скинув туфли, садится рядом. У нее кружится голова. – Трава у вас, конечно… – начинает она и замолкает. – Organic! – говорит Джек. – Из афганских семян. Еще в восьмидесятые англичане оттуда вывезли, из-под ваших… а пару лет назад мои друзья закупились в Голландии, так что теперь у них маленькая секретная плантация в Марин-каунти. Ну, они не одни там такие… все, короче, ждут, когда полный легалайз объявят. Говорят, сразу захватят рынок! – Давно ждут? – Уже лет тридцать, – Джек смеется, – или тридцать пять. – Может, и сорок? – Не, погоди. Сорок лет назад были пятидесятые. Травы не было, все больше бензедрин. Старые добрые спиды. Они сидят молча. Старая добрая калифорнийская земля подставляет им свою спину. Дина ложится навзничь и смотрит, как над головой переплетаются ветви. Где-то за ними – голубое небо, небо вечного лета, оранжево-желтый солнечный круг, рисунок мальчишки. Let it be. Пусть всегда будут небо, солнце, мама и я. И мир. Peace and love. Она закрывает глаза, жаркий шар вспыхивает на изнанке век, в ушах шумят голоса, перебивают друг друга, наслаиваются, сливаются: если у нас будет ребенок, он будет жить после революции, после победы революции… дитя новой эры, эры Водолея… принимать кислоту, учиться у него… он придет в новый, в лучший мир… мы будем за него бороться… будем бороться и победим… На каком языке они говорят? Русский? Английский? Ангельский? Почему эти голоса так знакомы? Джек? Митя? Дэн? Призраки шестидесятых, невозможное воспоминание… Глубокий, грудной голос, уверенный голос человека, привыкшего, что его слушают и слышат: я провозглашаю вечное государство счастья! И снова голоса, перебивают друг друга, шелестят в листве, перебираются с ветки на ветку:…освободить мир…отравить водопровод кислотой… почему отравить? облагородить! Дина улыбается. Раскинувшись среди исполинских корней, вжимаясь лопатками в теплую калифорнийскую землю, она слышит – голоса окликают ее: Дина, милая Дина, мы не умерли, не ушли, мы здесь, мы рядом… наших лиц не осталось, наших тел больше нет, наши души взлетели высоко в космос, ракетой вдоль каналов кундалини, взрывая верхние чакры, пронзая калифорнийские небеса… в радужный космос переливчатых линий… они же – звуки, они же – касания, они же – стихи и запахи, прикосновения и поцелуи… синхронизация, объединение, единство… главная революция – это революция сознания… никто из нас не один, наших тел больше нет, мы едины, едины с космосом, едины друг с другом… И сквозь этот небесный хор прорывается полузабытый, такой знакомый голос Мити: тот, кто вкусил секса, наркотиков и рок-н-ролла, навсегда останется свободным. – Я думаю, это наша ответственность, – говорит Краммер, выключая телевизор, – персональная ответственность каждого из нас. Если угодно, миссия: не допускать геноцида. Чтобы холокост никогда не повторился. Пол неуверенно кивает. – Это, Пол, не ваш случай, – продолжает Краммер, – но я всегда помнил, что я – еврейский мальчик из Бронкса, чужой среди всех этих WASP'ов. И деньги ничего не меняют, особенно в Нью-Йорке. Здесь, кстати, все иначе. За это я и люблю ваше побережье – здесь больше свободы. Поэтому сюда все тянутся – индусы, китайцы, русские… – Да, – кивает Пол, – Калифорния располагает к выходу за рамки американоцентризма. Поэтому я сразу планирую свой проект как международный, ориентированный в значительной степени на Азию. – За Азией будущее, – соглашается Краммер. – Знаете, что теперь про китайцев говорят то же самое, что полвека назад говорили про евреев? Берут жопой, один пролез – сразу тащит своих, никакого творческого подхода… – Это, конечно, расизм, – на всякий случай обозначает свою позицию Пол, осторожно положив недокуренную сигару на край пепельницы. Контрабандная «гавана», демонстративный вызов государственному эмбарго. Вполне в стиле Долины. – Да неважно, расизм или нет, – отвечает Краммер. – Важно, что китайцы порвут всех, как мы в свое время. Я так и сказал Норме: пусть дети учат мандарин. Я вообще поклонник китайской культуры. Я не имею в виду классическую, я говорю о современном Китае. У них интересный контемпорари арт. У меня есть парочка Ю Минджунов и даже один Чжан Хуань, но не здесь – в Нью-Йорке. Тут у меня только коллекция гонконгского кино. – Кунг-фу? – спрашивает Пол. С непривычки от крепкого табака закружилась голова. Лучше бы мы траву курили, думает он. – Нет-нет, гангстерские фильмы. Герой с двумя пистолетами идет сквозь огонь и кровь. Иногда мне кажется, что в глубине души я сам такой – обреченный сражаться и побеждать. Дети вырастут – я им эти фильмы покажу, чтоб знали, какой я на самом деле. А то так и будут считать, будто я просто скучный человек, всё про деньги и про компьютеры. |