Онлайн книга «Сегодня, мама!»
|
Стас послушно выключил оживитель. И фараон, на мгновение остановившись, замотал головой. Почувствовал, видимо. Но все же крикнул в потолок: — Слава тебе, о Осирис, сделавший тело мое прочно-неуязвимым против ударов Сета! Папа тем временем вооружался. Он взял в правую руку кусари-чигирики, в левую — тонфу. Грозно потрясая кусарями, произнес: — Последний раз предупреждаю тебя, фараон… Но Неменхотеп не стал его слушать. Он ринулся в атаку. И закипела жестокая битва. Вначале побеждал папа — за счет экзотичности своего оружия и удивления фараона, который почувствовал боль от ударов. Папа два раза съездил Неменхотепу по голове тонфой — это напоминало разборку американского полицейского с гаитянским эмигрантом. Потом удачно набросил кусари-чигирики на ноги фараона и свалил его на пол. Но и Неменхотеп оказался бойцом не промах. Ударом меча он перерубил цепь на кусарях-чигириках, и папа остался с древком, на котором болтался обрывок цепи. Другая часть цепи вместе с грузиком вдребезги расколотила древнюю вазу, лишь неделю назад отреставрированную мамой. — Па-па, па-па! — скандировали мы со Стасом. Папа и фараон сражались. Неменхотеп еще раз получил тонфой по голове, а это очень больно. Американские полицейские не зря свои дубинки с них скопировали. Но, видимо, ожив, фараон получил огромный запас сил. Он махал мечом как заведенный, а от ударов лишь морщился, но не отступал. — Анубисга гордак векп фараонга! [31] — крикнул я в надежде отвлечь его. Но Неменхотеп лишь начал скверно ругаться. Когда он окончательно прижал папу к стене, а мы со Стасом готовы были разреветься, папа вновь продемонстрировал виртуозное мастерство. Он с жутким воплем бросил себе под ноги какой-то кулечек, и по глазам резанула яркая вспышка. Когда мы вновь прозрели, папы уже не было, а Неменхотеп бродил по кругу, растирая слезящиеся глаза и ругаясь уж совершенно неприлично. Я даже не ожидал, что древнеегипетский такой богатый. Временами, делая просвет между непристойностями, фараон выкрикивал: — Где ты, мерзкий Сет! Ну дай мне намотать твои кишки на твою голову! Ну дай мне потоптать тебя ногами, осквернитель гробниц! — Каких гробниц? — возмутился Стас. Тут фараон услышал его и кровожадно улыбнулся: — Ладно, я пока изрежу на кусочки твоих прислужников! Мы с братом со страху прижались друг к другу. Но папа отозвался — из соседнего зала, австралийского. — Я здесь, любимая, приходи, чтобы я поцеловал тебя! Это было одно из немногих известных папе египетских предложений. Мама научила. Но фараон воспринял папины слова уж совершенно ужасно. Он заорал такое, что я вначале ничего не понял, а потом обрадовался, что не понимал. Фараон высоко поднял меч и бросился в австралийский зал. Мы — следом. — Последняя битва, — дрожащим голосом возвестил Стас. Я не ответил. И так было ясно, что сейчас все решится. Папа стоял в самом конце зала. В руке у него был боевой бумеранг из железного дерева. За резинкой трико — еще один. Фараон бежал на папу, как носорог на аборигена. Папа отвел руку и небрежно бросил бумеранг. Тот с жужжанием разрезал воздух и стукнул фараона по лбу. Неменхотеп недоуменно крякнул и сел на корточки. — Браво! — закричал я. — А почему бумеранг не вернулся? — поинтересовался Стас. Папа повернулся к нам и гордо пояснил: — Бумеранги возвращаются, только если промажешь. А боевые бумеранги не возвращаются вообще. Фараон неуверенно привстал. Папа не целясь метнул второй бумеранг. — А почему боевые не возвращаются? — полюбопытствовал Стас. — Видишь ли, это связано с аэродинамикой… — повернувшись к Стасу, начал папа. Этот бумеранг был неправильный. Или не боевой. Он вернулся. Тюкнутый в затылок бумерангом, папа тоже сел на корточки. Он слабо мотал головой, но остальные члены у него не двигались. Фараон доковылял до папы и высоко занес бронзовый меч. — Сейчас убью тебя, потом — твоих прислужников, — сообщил он. Я схватил стоящий в углу зала веник — ну хоть чем-то надо запустить во врага. Но тут из-за спины послышался совершенно ледяной голос: — Неменхотепшиша! [32] Удивленный фараон обернулся. Мы тоже. За нами стояла мама… С муми-бластером в руках! — Получай, женишок, — сказала она по-русски, нажимая на спуск. Музей озарился голубым сиянием, запахло озоном и жареным мясом. Фараон, не выпуская меча, рухнул на пол. — Ма-ма-ма-мама! — взвизгнул Стас. — Так, так, так ты… ты… — Линка, — голосом мумифицированного фараона произнес я. — Мама. Хайлине. Мама. Членораздельные звуки давались нам с трудом. В отличие от папы. Он тоже все понял — все-таки чтение фантастики даром не проходит. — Ты в музей пошла, чтобы за нами следить, чтобы фараона убить, чтобы с женихом расквитаться, чтобы нас с детьми спасти… — Папа глотнул воздух и с незнакомой интонацией продолжил: — Потому что ты была его невестой, потому что в Древнем Египте родилась, потому что тебя наши дети спасли, потому что они тебя в Ташкенте оставили, потому что ты всю жизнь узбечкой притворялась, потому что знала все наперед, потому что специально пацанов древнеегипетскому учила… — Потому что я вас люблю, — просто сказала мама, пряча в карман бластер. И тут мы с братом не выдержали и бросились ее обнимать. А Стас завопил: — Я же говорил, что мы найдем тебя! Вот и нашли! Сегодня! Сегодня, мама! Я подумал, что он не совсем прав и это мама нас нашла. Точнее, даже родила. Но спорить не стал. А папа сидел над свежемумифицированным фараоном и слабым голосом продолжал: — …потому что я женился на невесте фараона, потому что наши дети его сварили в кипящем масле, потому что я с Неменхотепом на бумерангах дрался, потому что… Послесловие,
в котором мы узнаем, что нас назвали в нашу честь, реставрируем сфинкса и размышляем, что же из всего этого получилось Это Шидла дал маме муми-бластер, прощаясь. Оставил вещь из будущего в прошлом! Не зря он считал себя преступником. И все же благородство победило. Когда мы немножко привели музей в порядок, уложили фараона в саркофаг, а папу подняли с пола и привели домой, то сразу же уселись пить чай и разговаривать. Тут нам мама все и поведала. |