Онлайн книга «Призрак Безымянного переулка»
|
– Потом расскажу. – Катя хотела наклониться и чмокнуть его по старой привычке в небритую щеку, но что-то ее удержало. Давно они не виделись с Сережкой Мещерским, это правда… Она вошла в квартиру. Все как прежде и не так. Стены, как обычно, вместо обоев заклеены географическими картами. Но вот местами это не настоящие карты, а все же голландские обои «под старинные карты». Мебели в двух комнатах мало – это как всегда, и она разномастная. Шкафы, набитые книгами и дисками. Пузатый диван. А вот телевизора нет. Вместо него напротив дивана плакат: «Выбрось свой телевизор!» Зато на столе два ноутбука, гаджеты. И в углу, как всегда, куча туристского снаряжения, хоть на Эверест прямо сейчас отправляйся. Но нет, и тут перемены. Экономический кризис больно ударил по туристическому бизнесу. И турфирма Мещерского «Столичный географический клуб», специализирующаяся на экстремальном экотуризме, попала в жестокий шторм. Само то, что в сентябре Мещерский сидит дома на Яузе, а не слоняется где-то с клиентами по Непалу или не ползает с тургруппой по джунглям Папуа, красноречиво говорило: финансы поют романсы. Но кроме кризиса в бизнесе имелся еще какой-то кризис, и Катя это моментально прочла по осунувшемуся и похудевшему лицу Мещерского. Да она вообще читала Сережку как книгу. Только вот сейчас страницы в этой книге не вызывали веселья. – Ужин готовишь? – спросила она. – Я… да… Катя… – Что? – она смотрела на него. – Это сон. – Мещерский покачал головой. – Я вот только сейчас подумал – хоть бы кто-то позвонил или пришел. – Сереж, я… – И ты пришла. На кухне что-то противно запищало. – Что там у тебя? – спросила Катя. – Мультиварка. Я пасту варю. – Макароны в мультиварке? – Ага. У меня томатный соус. Катя прошла на кухню. Мебель новая, но вид холостяцкий. Сплошной хаос. А на столе – бутылка красного вина, наполовину початая. Еще не хватало, чтобы Сережка Мещерский пил в одиночку. Мещерский отключил мультиварку и открыл крышку, оттуда повалил пар. Он выбросил пасту на дуршлаг. И тут же забыл о ней, потому что снова уставился на Катю. – Мы давно не виделись, – заметила она. – Много чего произошло. – Но я так рада. – И я рад. Катя села за стол. Впервые, разговаривая с Сережкой Мещерским, она не находила нужных слов. Да, много времени утекло, и не надо делать вид, что они оба не изменились. Много чего произошло, и это отразилось на них. – Я думала, ты уехал куда-нибудь на День города, а потом вспомнила, что сегодня понедельник. – Катя и сама понимала, что мелет чушь. Да, сегодня понедельник. А вчера был День города, и лило как из ведра все выходные. Поэтому так сыро. – Я никуда не ездил. – Мещерский оперся на кухонную стойку. – На Тверской на День города поставили козлы и пороли всех желающих. Катя молчала. – Инсталяция такая историческая, перформанс. – Мещерский говорил на полном серьезе. – Поставили козлы и показывали, как раньше пороли. Я вот только не в курсе, чем – розгами, или батогами, или нагайками казачьими. И там каждый желающий мог лечь на эти самые козлы и попробовать себя в качестве поротого гражданина. Катя молчала. – Ведь это же надо до такого Москве докатиться! – Мещерский криво усмехнулся. – Перформанс как плод коллективного бессознательного из чрева Министерства культуры – порка всех желающих. Это прелесть, это просто чудо. На следующий День города они сделают другой перформанс – покажут, наверное, как вешали декабристов. А что? Не хило. Виселицу поставят на Тверской и разыграют инсталляцию. Как декабристов вешали, а они падали, веревки обрывались, а некто в золотых эполетах махал белой перчаткой – вешайте, вешайте. Смеху-то будет, радости на День города! Потешат народ в киверах и кокошниках новой забавой. – Сереженька… – Катя, я просто не могу, я задыхаюсь… Я тут задыхаюсь! Он отвернулся. Катя встала, подошла к нему, обняла за плечи. – Тебе вина налить? – спросил Мещерский. – Налей. Красное вино. Мещерский после бокала смотрел так, словно хотел прожечь в ней дыру. – Что скажешь? – Сережа, я… – Или мы совсем уже долбаные идиоты? Что с нами со всеми стало?! – Мы не идиоты. Ты-то уж точно не идиот. Мещерский не отрывал от нее горящего взора. – Я вас любил, – сказал он. Катя умолкла. – Я вас любил… Любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем, но… – Сереж, мы сейчас поедим твою пасту, может, даже еще выпьем. И я тебе расскажу о деле, которое там, на Таганке. Он умолк. Отвернулся. Потом обернулся. Вроде бы снова прежний Сережка Мещерский. – И что там на Таганке? – Это ближе к Рогожской. Безымянный переулок. – Не бывал там. – И я тоже. – И что там, в этом Безымянном переулке, стряслось? – Там наши проводили задержание. А этот тип ударился в бега по крышам и вдруг провалился как сквозь землю. И в результате там наши нашли… могилу. – Могилу? – Старую могилу. – Снова здорово! – Мещерский вылил соус из банки на пасту и разложил все это по тарелкам. – Полную тайн, – подытожила Катя. Она не могла видеть его таким… Как бы это слово лучше подобрать… отчаявшимся, что ли… замкнувшимся в своей скорлупе. Она пыталась разбить эту скорлупу. Ну хоть как-то, хоть чем-то! – Я туда опять поеду, вечером попозже, – сказала она. – Там эксперты. Может, что-то прояснится. – Тебя, как всегда, гложет профессиональное любопытство? – Да, Сереженька. Этим только я и спасаюсь, чтобы не задохнуться. Он заботливо посыпал ей пасту сыром. Потер небритый подбородок. – На чем ты поедешь? – Такси вызову. – Катя беспечно тряхнула волосами. – У меня машина на стоянке, на набережной. – Ты хочешь поехать со мной? – Я не могу допустить, чтобы ты ночью ехала одна смотреть какую-то могилу. Катя подумала – рыцарство у Мещерского в крови. В этом его стержень – он рыцарь. Но Мещерский тут же добавил: – Вадька с меня шкуру спустит, если узнает, что я отпустил тебя куда-то ночью, одну, искать каких-то могильных приключений. |