Онлайн книга «Сезон костей»
|
Никогда не верила в романтическую чушь про сердца. Моя вера зиждилась на духах и лабиринтах. На них строились реальность и мой заработок. Но в ту ночь сердечной боли мне хватило сполна. Впервые пришлось признать, что у меня все же есть сердце и оно может болеть. Причинять немыслимые страдания. Теперь я стала старше, повзрослела, а с возрастом люди меняются, становятся мудрей. Наверное. Но той наивной девчушки, отчаянно тянущейся к крепкому мужскому плечу, больше нет. Я давно превратилась в оружие, марионетку в чужой игре. До сих пор не знаю, что хуже. В камине еще горел огонь. Отблески пламени освещали темный силуэт у окна. – С возвращением. Я промолчала. Страж обернулся. – Ну давай. Тебе наверняка есть что сказать, – вырвалось у меня. – Нет, Пейдж. – После короткой паузы он продолжил: – Ты думаешь, что поступила глупо. Полностью согласен. Я потупилась: – Мне просто хотелось, чтобы… чтобы… – Чтобы тебя заметили, – кивнул он, глядя на огонь. – Теперь мне ясно, почему это воспоминание так тебя тревожит. В нем кроется твой главный страх – страх, что у тебя за душой нет ничего, кроме дара странницы. Единственная часть тебя, которая по-настоящему ценится. Другие части ты утратила еще в Ирландии. Потому и тянешься к Джексону Холлу, хотя тот обращается с тобой как с вещью. Для него ты лишь телесная оболочка с уникальным содержимым. Бесценный дар в человеческом обличье. Но Ник Найгард открыл тебе глаза. В ту ночь, когда тебя отвергли, ты взглянула в лицо своему главному страху – что тебя никогда не оценят как человека, как совокупность качеств. Только как диковинку. Тебе не оставили иного выбора, как отдаться первому встречному, который знать не знает о странниках и прочем. Вот и все. – Не вздумай меня жалеть, – прошипела я. – Я не жалею, но очень хорошо понимаю, каково это – хотеть, чтобы тебя принимали как есть. – Такое больше не повторится. – Разве одиночество спасло тебя? Уберегло от ошибок? Я отвернулась, не в силах скрыть злость. Моя ненависть к рефаиту лишь окрепла. Вывернул мне душу наизнанку и еще смеет учить жизни! Страж опустился рядом на кровать: – Сознание невидца подобно воде. Пресное, однотонное и прозрачное, оно ограничено минимальными функциями жизнедеятельности. Сознание же ясновидца сродни маслу, густое и насыщенное. А вода с маслом не смешивается. – Намекаешь, поскольку он невидец… – Вот именно. Мне сразу полегчало. Не фригидная, и ладно. После той ночи обратиться к врачу не рискнула: сайенские медики в таких вопросах отличались крайней нетерпимостью. Внезапно появилась новая мысль. – Если у нас в мозгах масло, тогда… что у вас? Рефаит медлил с ответом, но затем бархатным тоном произнес единственное слово: – Огонь. Меня бросило в дрожь. Огонь и масло вместе дают взрыв. Нет, нельзя думать о нем в таком духе. Он вообще не человек. Пусть понимает меня сколько влезет – плевать. Ничего не изменилось. Он по-прежнему мой куратор и рефаит в придачу. Страж посмотрел на меня в упор: – Пейдж, под конец у тебя промелькнуло еще одно воспоминание. – Какое? – Кровь. Много крови. Я устало отмахнулась: – Наверное это как-то связано с полтергейстом на маковом поле. У них всегда кровавые думы. – Нет, то воспоминание уже было. Это совсем другое, и крови очень много, ты буквально захлебываешься ею. – Понятия не имею, о чем ты, – искренне ответила я. Рефаит долго вглядывался мне в лицо и наконец кивнул: – Постарайся выспаться как следует. Завтра, как проснешься, подумай о приятном. – О чем, например? – О том, как сбежать из города. Когда предоставится возможность, нужно быть наготове. – Значит, ты мне поможешь? Пауза. У меня вдруг лопнуло терпение. – Слушай, ты изучил меня вдоль и поперек: сны, подсознание и прочее, а мне до сих пор неясны твои мотивы. Чего добиваешься? – Пока Нашира держит нас обоих под колпаком, меньше знаешь – крепче спишь. Если тебя вновь начнут допрашивать, честно скажешь, что не в курсе дела. – Какого дела? – А ты настойчивая. – И поэтому до сих пор живая. – Нет, просто у тебя иммунитет к опасности. – Он хлопнул себя по коленям. – В курс дела тебя не введу, но если хочешь, могу рассказать про алый цветок. Предложение застало меня врасплох. – Валяй. – Знаешь историю Адониса? – В сайенских школах классике не учат. – Извини, запамятовал. – Хотя погоди… – Мне вспомнились краденые тома в логове Джекса. Босс обожал мифологию, которую называл запретным плодом. – Адонис, случаем, не бог? – Возлюбленный Афродиты. Он был прекрасным молодым охотником и смертным. Очарованная им Афродита предпочла его общество богам. Легенда гласит, что ее муж, бог войны Арес, в пылу ревности обернулся диким вепрем и убил соперника. Адонис умер на руках у Афродиты, и его кровь запятнала землю. Склонившись над телом возлюбленного, богиня окропила его чудодейственным нектаром, и на том месте родился анемон – нежный цветок, алый, как сама кровь. Дух же Адониса отправился в загробный мир. Однако Зевс внял мольбам Афродиты и разрешил юноше полгода проводить среди живых, а вторую половину – среди мертвых. – Страж взглянул на меня. – Поразмысли над этим, Пейдж. Монстров не существует, но за покровами мифов часто скрывается истина. – Только не говори, что вы боги. Не переживу, если Нашира ко всему прочему окажется еще и святой. – Мы многоликие сущности, но точно не святые. – Он осекся. – Хватит, и без того сказано много лишнего. Тебе нужно отдохнуть. – Я совсем не устала. – Все равно поспи. Завтра ночью покажу тебе кое-что. Я откинулась на подушку и внезапно поняла, как сильно утомлена. Но тут же спохватилась: – И не воображай, что заслужил мое доверие. Если только чуть-чуть. – Спасибо и на этом. – Страж поправил одеяло. – Спи, юная странница. Дважды просить не пришлось, но и во сне меня преследовали алые цветы и боги. Проснулась я от стука. Небо за окном уже окрасилось в багрово-алые тона. Страж стоял у камина, затравленно глядя на дверь. – Прячься, Пейдж. Живо. Я соскочила с кровати и бросилась за дверь, скрытую портьерой, но створку прикрыла неплотно, оставив щелку для подглядывания. |