Книга Держи марку!, страница 93 – Терри Пратчетт

– Мы будем ехать одни по опасным дорогам, – заметил Мокриц. – Без метлы может и не обойтись.

– Однако вынужден согласиться с этим… господином, – сказал Чудакулли с некоторым неудовольствием. – Это как-то неправильно, господин фон Липвиг.

Мокриц вскинул руки.

– Как скажешь, не буду спорить. А жаль. Но могу ли я просить о равных условиях?

– В каком смысле? – спросил волшебник.

– При каждой башне есть лошадь на случай поломки, – сказал Мокриц.

– Это обычная практика! – огрызнулся Позолот.

– В горах – да, – спокойно отвечал Мокриц. – И то только в самых отдаленных башнях. Но сегодня, кажется, у каждой башни стоит по лошадке. Фактически «Пони-экспресс», без обид, господин Пони. Они обойдут нашу карету, даже не послав ни единого сигнала.

– Ты серьезно считаешь, что мы повезем послание верхом? – воскликнул Позолот.

– Ну, ты же считаешь, что я полечу, – сказал Мокриц. – Если господин Позолот сомневается в своем оборудовании, аркканцлер, пусть признает свое поражение сейчас.

Вот она промелькнула, тень на лице Позолота. Он был уже не просто раздражен, он ступил в тихие глубокие воды чистого животного бешенства.

– Давайте сойдемся на том, что это не гонка лошадей против метлы, – сказал Мокриц. – Это почтовая карета против клик-башен. Карета ломается – мы чиним карету. Башня ломается – вы чините башню.

– Вообще-то звучит справедливо, – согласился Чудакулли. – Постановляю так. Однако хотел бы вынести предупреждение господину фон Липвигу с глазу на глаз.

Аркканцлер положил руку Мокрицу на плечо и завел его за карету. Там он наклонился к нему близко-близко и спросил:

– Ты же в курсе, что нарисованные звездочки на обычной метле не заставят ее подняться в воздух?

Мокриц заглянул в молочно-голубые глаза волшебника, невинные, как у ребенка – такого, который изо всех сил старается выглядеть невинным.

– В самом деле? – сказал он.

Волшебник похлопал его по плечу.

– Значит, оставим все как есть, – сказал он радостно.

Позолот улыбнулся Мокрицу, когда они вышли из-за кареты.

Искушение было слишком велико, и Мокриц даже не стал с ним бороться. Всегда повышай ставки. Испытывай удачу, потому что никто не сделает этого вместо тебя.

– Не хочешь заключить небольшое личное пари, а, господин Позолот? – спросил он. – Чтобы не было… скучно.

Позолот отреагировал достойно, вот только эти едва заметные знаки в его лице…

– Подумать только, а разве боги одобрают азартные игры? – усмехнулся он.

– Что наша жизнь? Лотерея, господин Позолот, – сказал Мокриц. – Скажем… сто тысяч долларов?

Это стало последней каплей. Мокриц увидел, как что-то лопнуло внутри Хвата Позолота.

– Сто тысяч долларов? И где ты найдешь такую сумму, фон Липвиг?

– Я просто помолюсь, господин Позолот. Я думал, это все знают, – сказал Мокриц, к всеобщей радости. Он отвесил председателю свою самую нахальную улыбку. – А вот где ты возьмешь сто тысяч долларов?

– Ха! Я принимаю пари. Посмотрим, кто будет смеяться последним, – сказал Позолот без обиняков.

– Жду не дождусь, – ответил Мокриц.

И теперь ты у меня в руках, подумал он про себя. Ты взбешен. Ты делаешь ошибки. Ты идешь по доске.

Он вскочил на подножку кареты и повернулся к толпе.

– В Орлею, дамы и господа. В Орлею, и будь что будет!

– Что-то точно будет! – сострили в толпе.

Мокриц поклонился и, выпрямившись во весь рост, встретился взглядом с Дорой Гаей Ласской.

– Выходи за меня, госпожа Ласска! – прокричал он.

Толпа ахнула, а Сахарисса дернула головой, как кошка, вынюхивающая новую мышку. Какая жалость, что в газете была только одна первая полоса.

Госпожа Ласска выдула колечко дыма.

– Не сейчас, – ответила она невозмутимо под восклицания и гул толпы.

Мокриц помахал рукой и вскочил на козлы рядом с возницей.

– Трогай, Джим!

Джим щелкнул хлыстом, и карета тронулась под возгласы зевак. Мокриц обернулся и увидел господина Пони, который сосредоточенным шагом двигался в сторону башни Тумп.

Потом Мокриц уселся поудобнее и стал разглядывать улицы, освещаемые огнями кареты.

Может, это золото проникало ему под кожу. Он чувствовал, как что-то наполняло его, какая-то дымка. Он поднял руку, и ему показалось, что за ней по воздуху протянулся след искорок. Он все еще летел.

– Джим, как я выгляжу? – спросил он.

– Не видать при таком-то свете, – сказал возница. – Можно вопрос?

– Валяй.

– Зачем ты оставил этим гадам только часть страниц?

– По двум причинам, Джим. Во-первых, это выставило нас молодцами, а их – маленькими нытиками. А во-вторых, это страницы со всеми цветными иллюстрациями. Целая вечность уйдет, пока они их перекодируют.

– А глаз у тебя острый, как бы не порезаться, господин фон Липвиг! А? Во!

– Лети, Джим, лети, как на крыльях!

– Ну, я-то знаю, как сделать все красиво, не сомневайся! Н-но! – хлыст снова щелкнул. Стук копыт эхом отскакивал от домов.

– Шесть лошадей, – заметил Мокриц, когда они прогремели про Брод-авеню.

– Ага. Пусть заодно и мое имя запомнят, – сказал возница.

– Сбавь ход, когда подъедем к старой башне волшебников. Мне нужно будет сойти. Ты взял с собой охрану?

– Четырех человек, – сообщил Джим. – Отлеживаются в карете. Уважаемые люди и профессионалы в своем деле, знаю их с малолетства: Гарри-Жвачка, Тап-Головолом, Вретт Тяжкийтелесный и Безносый Джо Тозер. Товарищи мои, так что не боись, им и самим не терпится отдохнуть немного в Орлее.

– Ага, ведерками и лопатками мы запаслись, – прорычал голос из кареты.

– Они лучше дюжины стражников, – довольно сообщил Джим.

Карета тряслась по дороге, оставляя позади самые дальние пригороды. Дорога под колесами становилась хуже, но карета покачивалась и приплясывала, крепко держась на стальных рессорах.

– Когда высадишь меня, можно так не гнать. Спешить некуда, Джим, – сказал Мокриц через некоторое время.

В свете фонарей он увидел хитрую улыбку Джима.

– Таков твой план, да?

– И это замечательный план, Джим! – сказал Мокриц. Осталось убедиться, что он не сработает.

Фонари кареты скрылись из виду, и Мокриц остался один в холодной темноте. Вдали дым над Анк-Морпорком сливался в один большой, подсвеченный огнями, клубящийся гриб, закрывающий собой звезды. В кустах шуршало, и легкий ветерок разносил капустный запах по бесконечным полям.