Онлайн книга «По ту сторону пруда. Книга 2. Страстная неделя»
— Было бы даже лучше, если бы на встречу поехал я, а не вы. Безопаснее-то точно. — Папа вас выследит заранее и не появится. — Тогда сделаем, как Осборн. Вы встретитесь, расскажете ему про меня, а потом вдруг и я появлюсь. — Он может подумать, что вы мною манипулируете в своих целях. Непонятно, в каких. — Еще вариант. Вы где встречаетесь, в той кондитерской? Тоню моя осведомленность наконец достала. Хотя эта-то информация была самой очевидной. — Блин! Есть что-то, чего вы не знаете? Со стороны это выглядело, как возмущение. И только взгляд вернулся — тот, обычный, насмешливый. На самом деле Тоне нравилось, что кто-то видит ситуацию полнее, чем она сама. И, надеюсь, ее устраивало, что этот кто-то не собирается им с отцом навредить. — К сожалению, я пока не знаю главного, — вздохнул я. — Так вот вы встретитесь в своей кондитерской, а я засяду где-нибудь поблизости в пабе. Да-да, я сказал «в пабе». Ведь уже вечер наступил. — Вы все расскажете отцу, — продолжал я. — Захочет он ко мне подойти — отлично. Не захочет — пусть передаст на словах вам. Но, Тоня… Она посмотрела на меня. Опять открыто, не боясь, не прячась за щит иронии. — Без информации про того человека не возвращайтесь. Это для вашего отца единственный шанс вернуться к нормальной жизни. Она вдруг опять закрылась. Час трудных решений. — Что-то подсказывает мне, что я должна вам полностью довериться, — медленно, раздумывая, сказала она. — Но в то же самое время я осознаю, что я сейчас играю с жизнью папы и, возможно, со своей собственной. Если я в вас ошибаюсь, я наверное не смогу вам отомстить. Но, — она забарабанила пальцами по своей груди — у вас же там тоже это есть. Вы не сможете дальше жить спокойно. Предать доверие — хуже этого ничего нет. Я кивнул: — Эти две последние фразы тоже ему скажите. 13 В такси я выяснил, почему люди Раджа не нашли Тоню с Моховым ни в Кенсингтоне, ни в Хаммерсмите. По воскресеньям Моховы возили дочь в балетную школу в Фулем. Занятия начинались рано, в девять утра, а заканчивались в одиннадцать. По установившейся традиции все семейство отправлялось потом есть мороженое или, зимой, пирожные в кондитерскую на фулемском Бродвее. Хотя не уверен, что девочке, которая хочет стать балериной — а Тоня хотела — было полезно и то, и другое. Я теперь был глухим. А ведь за эти дни я привык, что знаю, ну, может быть, не все про всех, но очень многое про тех, кто был мне интересен. — Вы сможете нас слышать? — спросила Тоня, когда кэб остановился у сквера на Парсонс-Грин. — Увы. — Потому что у меня больше нет телефона? Я кивнул. И Тоня кивнула — непонятно, рада она была этому обстоятельству или нет. — Тоня! — Я вытащил из кармана деньги, снятые из банкомата, когда я ходил за едой. — Передайте отцу. Ему лучше не пользоваться своей кредиткой. Тоня замялась. У меня вдруг сжалось сердце. Она сидела в углу машины, напротив меня — лондонские кэбы так устроены. Рядом, на сидении ее довольно большая дамская сумка, кожаный плащ наброшен сверху. Все ее земные пожитки. И отец ее такой же неприкаянный, только на него еще и охотятся. — Я не знаю… — Берите давайте! Мы с Владом потом разберемся. Я положил деньги на сиденье и вышел. Такси поехало дальше — я не знал, куда, — а я перешел улицу и уселся за свободным столиком на террасе паба под ласкавшим мой взор названием «Белая лошадь». Я раньше никогда не был в этой части Лондона. Похоже на Саутфилдс, только зелени больше. Двух-, максимум трехэтажные здания, почти пустые тротуары и никакого намека на общественный транспорт. Уже не деревня, но еще и не город. Я залез в гугловскую карту: судя по тому, куда повернуло такси, Тоня ехала на Нью-Кинг-роуд — там полно было всяких ресторанчиков и кафе. Если Мохов согласится, им до меня идти минут десять-пятнадцать. Для начала я заказал неизвестный мне бочковой «Эднэмс Биттер». Говорят, людям, которые выпивают в качестве основного вида деятельности, по утрам трудно опохмелиться: руки дрожат так, что рюмка расплескивается прежде, чем ее удается поднести ко рту. Поэтому они поступают следующим образом. Берут полотенце. Один конец зажимают в правой руке вместе с рюмкой, а второй берут в левую руку, пропустив предварительно полотенце через шею. А дальше просто: тянут левой рукой полотенце, как по лебедке, и правая рука с рюмкой автоматически подносится ко рту. Это мне сейчас пришло в голову. Потому что я-то не набросился сразу на принесенную мне пинту эля изумительного янтарного цвета под небольшой шапкой белой пены. Поблагодарил официанта, повозил еще пальцем по карте района на айфоне и только потом, как бы вспомнив, небрежно отпил глоток. Нет, мне пока далеко до полотенца! — Пол? — раздался голос в гарнитуре. Наконец-то! — Шанкар! — Это Радж. Мы решили нашу маленькую проблему. — А что было? — Твои друзья выпустили на улицы целую радиолокационную станцию на колесах. Шанкара засекли, когда он выходил на связь с тобой. Или со мной. Просто исходящий сигнал перехватили, расшифровать его не так просто. Но сейчас все в порядке. — То есть от вас отвязались? — Да, наш минивен записан на фирму, которая занимается корпоративными интернет-сетями и сидит в другом месте. А каким оборудованием он напичкан, разобраться можно за неделю, не меньше. — Но это были люди из контрразведки? Радж засмеялся: — Тебе лучше знать. — Но англичане? — Сто процентные британцы: белые, с лондонским акцентом и на машине с лондонскими номерами. — Я правильно понимаю, что продолжить работу вы уже не сможете? — Нет, не правильно. Мы отправляем засвеченную машину на другой проект, а с него отзываем другую, чистую. Шанкар свяжется с тобой через час-полтора. — А как там моя пачечка? Не закончилась еще? — А, — сообразил Радж. — Пачка тает, но в ней еще осталось. — Это хорошо. Спасибо, старина. За все спасибо. — Спасибо скажешь, когда дело будет сделано. Удачи! — И тебе тоже. Я посмотрел на часы. Почти семь, в Нью-Йорке два. Джессика как раз заканчивает читать дневную порцию рукописей. Я предпочитаю сам ей звонить, когда ни от кого не бегу, ни за кем не гонюсь и вокруг не стреляют. — Да, солнышко, — тут же откликнулась она. Джессика, я знаю, ждет моих звонков, однако в силу своего ангельского характера никогда не дает понять, что ждет слишком долго. — У вас все хорошо? |