Книга Из ГУЛАГа - в бой, страница 119 – Николай Черушев

Из Иркутска, из Финотдела округа, в начале февраля 1951 г. сообщили красноярскому крайвоенкому:

Сообщаю, что личное дело Колосова (Заики) Павла Иосифовича выслано на заключение в Финансовое Управление ВМ СССР. По получении результат будет Вам сообщен.

Данный документ подписал заместитель начальника финансового отдела округа полковник интендантской службы Макаров.

Павел Иосифович с нетерпением ждал решения своего пенсионного вопроса. Майор Готвальд являлся для него своего рода «палочкой-выручалочкой». И Колосов в конце марта 1951 г. посылает Готвальду почтовую открытку, в которой содержится просьба сообщить ему, как решается его жизненно важная проблема. Спустя неделю Готвальд прислал ответ:

Сообщаю, что личное дело от финансового отдела не поступило, а потому сообщить Вам будет ли назначена пенсия, в данное время не могу. По получению ответа (из) округа результат сообщу незамедлительно [313] .

Финансовые инспекторы различных органов считали-считали выслугу лет П. И. Колосова (Заики) и наконец насчитали… всего лишь 23 года 7 месяцев и 22 дня. В результате в его личном деле появилась такая запись в виде справки:

Финансовым Управлением ВМ СССР № 495 от 22.3.51 г. в назначении пенсии за выслугу лет в С А Колосову П. И. отказано, как прослужившему менее 25 лет. Решение ФУ ВМ сообщено Колосову ФО ВСВО (Восточно-Сибирского военного округа. — Н.Ч.) № 4/1224 от 4.4.51 г. [314]

Павел Иосифович, разумеется, с таким решением не согласился. Эта пенсионная «волынка» тянулась еще несколько лет, а точнее, до тех пор, пока не было принято решение о зачете реабилитированным военнослужащим срока заключения в стаж их службы в Красной Армии. А полностью реабилитирован П. И. Колосов (Заика) был Военной коллегией только 18 декабря 1954 г.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления», рассказывая о подготовке к сражению с японцами в районе реки Халхин-Гол в 1939 г., пишет:

Решающим фактором успеха предстоящей операции мы считали оперативно-тактическую внезапность, которая должна будет поставить противника в такое положение, чтобы он не смог противостоять нашему уничтожающему удару и предпринять контрманевр. Особенно учитывалось то, что японская сторона, не имея хороших танковых соединений и мото-мехвойск, не сможет быстро перебросить свои части с второстепенных участков и из глубины против наших ударных группировок, действующих на флангах обороны противника с целью окружения 6-й японской армии.

В целях маскировки, сохранения в строжайшей тайне наших мероприятий Военным советом группы одновременно с планом предстоящей операции был разработан план оперативно-тактического обмана противника, который включал в себя:

— производство скрытых передвижений и сосредоточений прибывающих войск из Советского Союза для усиления армейской группы;

— скрытые перегруппировки сил и средств, находящихся в обороне за рекой Халхин-Гол;

— осуществление скрытых переправ войск и материальных запасов через реку Халхин-Гол;

— производство рекогносцировок исходных районов, участков и направлений для действия войск;

— особо секретная отработка задач всех родов войск, участвующих в предстоящей операции;

— проведение скрытой доразведки всеми видами и родами войск;

— вопросы дезинформации и обмана противника с целью введения его в заблуждение относительно наших намерений.

Этими мероприятиями мы стремились создать у противника впечатление об отсутствии на нашей стороне каких-либо подготовительных мер наступательного характера, показать, что мы ведем широко развернутые работы по устройству обороны, и только обороны… [315]

Основным разработчиком этих планов и мероприятий, главным куратором их воплощения в жизнь был начальник штаба армейской группы комбриг Кущев Александр Михайлович. За свои сорок лет он прошел большую жизненную и боевую школу. Родился А. М. Кущев в 1898 г. в Москве в семье рабочего (кондуктора). С тринадцати лет пошел работать на фабрику Морозова. Окончил железнодорожное училище. В феврале 1917 г. был призван на службу в старую армию, где окончил учебную команду и был произведен в младшие унтер-офицеры. С декабря 1917 г. в Красной гвардии.

В Красной Армии с первых дней ее образования. Участник Гражданской войны. Занимал должности командира партизанского отряда, командира роты, батальона. В партию большевиков вступил в 1920 г. В 1927–1928 гг. был начальником штаба 76-го стрелкового полка (г. Канск). В 1932 г. окончил основной факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе, после чего командовал в Приморье 63-м стрелковым полком. Затем был начальником военно-химической службы Приморской группы войск ОКДВА. В 1936 г. начальник штаба 26-й стрелковой дивизии полковник А. М. Кущев зачисляется слушателем первого набора Академии Генерального штаба РККА, которую окончил в 1938 году. С сентября того же года Кущев – начальник штаба 57-го Особого стрелкового корпуса (в Монголии).

Арестовали комбрига А. М. Кущева 29 июня 1939 г. в г. Улан-Баторе. Сделали это сотрудники особого отдела Забайкальского военного округа. Следствие длилось почти полтора года. Обвинялся Александр Михайлович в том, что:

— был участником контрреволюционного заговора, существовавшего в Монгольской Народной Республике (МНР);

— с 1935 г. сотрудничал с японской разведкой и по этой работе был связан с начальником штаба Монгольской армии Лувсан-Даноем;

— был в курсе подготовки вооруженного восстания и правительственного переворота в МНР;

— вербовал в заговор новых членов;

— в целях поражения советско-монгольских войск в боях с японцами в Монголии умышленно срывал подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия в район боевых действий.

На предварительном следствии (в Чите) Кущев виновным себя признал под физическим воздействием, а в Москве он от своих признательных показаний отказался как данных под принуждением. В Москве Александр Михайлович содержался в Лефортовской и Бутырской тюрьмах.

Судила его Военная коллегия в составе председательствующего диввоенюриста А. М. Орлова и членов: диввоенюриста М. Г. Романычева и бригвоенюриста Ф. Климина. Суд состоялся 19 ноября 1940 г. От него Александр Михайлович Кущев «получил» двадцать лет лишения свободы в ИТЛ с конфискацией имущества и лишением воинского звания «комбриг» плюс пять лет поражения в политических правах. В суде Кущев виновным себя не признал. Военная коллегия исключила из числа пунктов обвинения ст. 58–11, оставив только 58-1«б» [316] .