Книга Пленник ее сердца, страница 23 – Тесса Дэр

– Ну, я бы не сказала, что это пустяки, – заметила мисс Симмз, обхватив руками его за шею. – Вы вон никак отдышаться не можете.

– Как, впрочем, и вы, – парировал Гриффин.

– Верно, – согласилась мисс Симмз и улыбнулась ему нежно и застенчиво, чем несказанно удивила. С трудом верилось, что эта девушка с характером способна вот так улыбаться. – У вас впечатляющая реакция.

Какая славная подача! Ему бы ответить привычное: «Вы и представления не имеете насколько…» – или, к примеру: «Годы тренировок даром не прошли», – но отчего-то как раз сейчас у него пропала охота упражняться в острословии. Его вдруг посетила абсурдная мысль: все эти годы активных занятий фехтованием, боксом, верховой ездой, то есть всем тем, что принято считать пустым времяпрепровождением, не были потрачены бесцельно – они готовили его к этой самой минуте, к тому, чтобы именно эта девушка оказалась в его объятиях.

– Не мог же я допустить, чтобы вы пострадали, – сказал себе Гриффин, не осознавая, что произнес это вслух.

– А я думала, благородные порывы вам не свойственны.

– И правильно думали!

Из соображений порядочности давно уже следовало ее отпустить. Но пусть он и чувствовал себя похотливым сатиром, ему нравилось ощущать, как она льнет к нему, причем так, словно весь мир превратился в сплошную ледяную пустыню и тепло его тела – единственное, что даст ей шанс остаться в живых. Сейчас так легко верилось в то, что он ей нужен, что она нуждается в тепле его рук, его губ, его разгоряченного дыхания, как в воздухе.

Поразительно, какие кульбиты может совершать распаленное похотью сознание! Он почти сумел убедить себя в том, что поступит благородно, если поцелует ее в спелые упругие губы.

Почти, но не совсем.

– Я сейчас опущу вас на пол.

Она кивнула и вдруг прижалась губами к его губам.

С ума сойти! Она сама сделала то, о чем он лишь мечтал.

Этот поцелуй накрыл его как океанский прибой, как волна, сокрушающая дамбы. Губы ее были сладкими, как спелые ягоды, а сама она пахла, как выбеленный на солнце лен.

Даже когда поцелуй завершился, чувства его пребывали все в том же смятении, каждый нерв тела звенел от напряжения. Основной инстинкт напомнил о себе с неумолимой силой.

Ему хотелось еще. Ему хотелось большего.

Похоть была его доброй старой знакомой. Он знал, что стоит за участившимся пульсом, за обостренным обонянием и вкусом, не говоря уже о шевелении в штанах, но сейчас к знакомым ощущениям добавилось и нечто новое: теснение в груди, там, где сердце… Словно сердце его узнало ту, которую готово в себя принять.

И Гриффин испугался.

Опустив ее на пол, он отвернулся и, коснувшись рукой губ, растерянно произнес:

– Что это было, черт возьми?

– Я вообще-то думала, что у вашей светлости больше опыта в таких делах, но, раз уж вы спрашиваете… это был поцелуй, как мне кажется.

Гриффин провел рукой по волосам.

– Этого не должно было случиться.

– Нет, не должно. Но случилось. И это было… хорошо.

Он стремительно обернулся к ней.

– Хорошо? Вы так считаете?

– Ну, я хотела сказать, что все удачно сложилось. – Полина судорожно сглотнула. – Вы же не станете отрицать, что между нами возникло определенного рода напряжение. Вот я и подумала, что поцелуй, возможно, его ослабит…

Он уставился на нее так, словно у нее вдруг выросли рога.

– Вот, значит, как…

– Ну ладно, теперь-то уж что об этом… – Она отвернулась и виновато пожала плечами. – Все позади, и ничего такого особенного и не произошло, так что не стоит беспокоиться.

О чем это она? Ничего особенного не произошло? Не стоит переживать?

Поразительно, с какой легкостью ей удается его унижать. Может, стоит вручить ей нож для вскрытия конвертов и предложить провести вивисекцию, используя его вместо подопытного животного?

Полина наклонилась, подняла с пола книгу, что нечаянно уронила, и, прижав ее к груди, повернулась к нему.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

«Отпусти ее, – приказал себе Гриффин. – Пусть себе идет. Пусть все закончится».

– Вы не можете судить по одному поцелую.

Гриффин сделал шаг вперед. Никакая логика и никакие соображения здравого смысла уже не могли его остановить. Он понимал, что совершает неимоверную глупость, но ничего не мог с собой поделать.

– Не могу? – переспросила она.

– Не можете. То был не настоящий поцелуй, а лишь пародия на него. Если бы я поцеловал вас как должно, у вас был бы повод для беспокойства, мисс Симмз.

– Правда?

Он приближался к ней медленно и говорил тихо, с прохладцей.

– Еще какой повод. Настоящий поцелуй растормошил бы вас в самых потаенных местах. После него вы бы всю ночь уснуть не могли, места бы себе не находили в постели, не знали бы, куда деться от… – Гриффин сделал паузу, подыскивая женский эквивалент болезненно возбужденному члену. – От трепета.

Брови ее приподнялись, в глазах появились озорные огоньки. Похоже, он опять промахнулся и, вместо того чтобы напугать, всего лишь насмешил.

– От трепета?

– Да, – с решительным кивком подтвердил он. – От трепета.

Она едва сдерживала смех.

Грифф не желал верить в то, что это происходит с ним. Что за чушь он несет? «Трепет» – вычурное дурацкое словечко, от которого за версту несет сентиментальностью. Но какую бы глупость ни сморозил, отступать ему некуда. Он герцог, в конце концов, и находится в собственном доме, а она всего лишь служанка. Пришло время им обоим вспомнить, кто есть кто.

Но ведь мисс Симмз не просто служанка – вернее, не прислуга в его доме. Да, она не принадлежит к избранному кругу аристократии, но у нее были достойные устремления, деловая хватка, на удивление хороший вкус в том, что касается поэзии… и еще восхитительное тело.

Она манила его, как сладкая спелая ягода манит заблудившегося в лесу изголодавшегося странника.

«Это она», – шепнул ему внутренний голос.

«Отстань!» – отмахнулся Грифф.

– Трепет, – задумчиво повторила Полина.

Гриффин кивнул, поскольку был совсем не против, чтобы она смеялась. Когда она произносила это глупое слово, ее язычок так эротично высовывался и это очень его возбуждало.

Задумчиво покусав губу, Полина покачала головой и сообщила:

– Не знаю, испытывала ли я когда-нибудь этот самый трепет, ваша светлость. Возможно, такие ощущения свойственны только дамам высшего света – я же не обладаю необходимой для этого утонченностью.

Он неожиданно положил ладонь ей на затылок, пропустил между пальцами шелковистые пряди и привлек к себе для поцелуя, желая показать, что ее слова – полная чушь.