Книга Миссис Хемингуэй, страница 45 – Наоми Вуд

Марта напоминает себе: действовать надо помягче, ведь нужно всего лишь выяснить, что делали парижанки со своей военной нормой вискозного шелка.

– Что здесь могла бы купить женщина во время оккупации, месье?

Мужчина бойко перечисляет, чего у них нет: металлические крючки, люверсы, кожа для подошв. Рассказывает о безумной моде на огромные шляпы – потому что их можно делать из клочков и обрезков. Пожалуй, этого хватит на декоративную статейку во вкусе босса. Поблагодарив собеседника, Марта направляется обратно в отель, чтобы засесть за машинку и хоть на час забыть обо всей этой ерунде с ее рухнувшим замужеством. Начать можно с портрета оформителя, потом дать панораму города, описать букинистов на набережной Сены, богатых дам в паланкинах и деревянные подошвы, которыми каждый парижанин цокает, точно двуногая лошадь. Писать надо проще.

Пройдя сотню ярдов, Марта спохватывается, что забыла спросить у парня, как его зовут. Она бросается обратно, но, подойдя поближе, видит, что он разговаривает с кем-то еще. С другой журналисткой.

Обидно! Ведь «Кольеровскому еженедельнику» нужен эксклюзив. Марта уже готова подойти к незнакомой репортерше и потребовать, чтобы та поискала себе другую тему, но вдруг замирает. Есть что-то неуловимо знакомое в этой женщине одних с ней лет и с такими же волнистыми светлыми волосами. На журналистке корректный блейзер и рубашка, но они лишь подчеркивают ее полную грудь. Может, они знакомы по Мадриду, может, жили в соседних номерах в отеле «Флорида» и завтракали половинками апельсина за соседними столиками?!

Спрятавшись за газетным киоском, Марта разглядывает конкурентку. Нет, пожалуй, это кто-то из нью-йоркского офиса «Пост» или «Таймс». Холодность сотрудника модного дома тает под теплым вниманием этой женщины, и у Марты нет сомнений, чье интервью окажется лучше. Он даже рассмеялся в ответ на какое-то ее замечание. Закончив расспросы, журналистка протягивает свою карточку и представляется по-французски. Услышав ее имя, Марта холодеет. Это она. Женщина из стихотворения Эрнеста.

Мэри Уэлш не слишком похожа на военного корреспондента. Ее пышную грудь лишь отчасти маскирует одежда, белокурые кудри выбиваются из-под заколок. Слушая собеседника, она сочувственно наклоняет голову набок – видимо, это способ добывать материал для отдела светской хроники или «женских» колонок. Очень ничего, решает Марта.

Едва Мэри освободилась, как к ней подходит какой-то толстый американский журналист. Она явно рада его видеть. Стоя в толпе посреди бульвара, они что-то обсуждают, почти соприкасаясь головами.

– Вы желаете что-то купить?

Марта непонимающе смотрит на киоскера.

– Что?

Он переспрашивает, не хочет ли мадам купить газету.

– Нет.

Больше прятаться негде. Выйдя из укрытия и не совсем соображая, что именно собирается сказать, Марта шагает к Мэри Уэлш. Из засады. Но так уж вышло.

– Мэри? – окликает она, но та не слышит – ревут клаксоны, люди в толпе кричат, что генерал уже едет. Полицейский отчаянно дует в свисток, пытаясь сохранить хоть какую-то видимость порядка. – Мэри! – приходится окликнуть снова.

– Да? – Женщина равнодушно оглядывается.

Толстый американец моргает. Лицо у него красное и мокрое от жары.

– Я Марта. Марта Геллхорн.

В глазах мужчины мелькает подобие страха; стало быть, ее имя действует как надо. Он жмет Мэри локоть:

– До завтра.

С таким видом, точно желает удачи перед боем. Похоже, о связи Эрнеста с этой женщиной уже всем известно, может, Марта вообще последняя, кто еще не в курсе. Противно, когда тебя держат за идиотку. Мужчина коротко кивает ей и уходит; обе женщины некоторое время молча смотрят ему вслед.

– Я знаю, кто вы, мисс Геллхорн, – произносит наконец Мэри, поправляя на плечах ранец и лучезарно улыбаясь, словно общество жены любовника ее совершенно не смущает. – А вы меня не помните?

Марта несколько обескуражена ее напором – задавать вопросы планировала она сама.

– Вас?

– Мы встречались в Челси. В этом году.

И тут до Марты доходит, где они виделись. Не в Мадриде и не в Нью-Йорке, а в Лондоне, на вечеринке в редакции «Геральд трибюн». Но тогда предстояло взять интервью у двух польских летчиков, и ей было не до Мэри. Которую тогда, кажется, сильно заинтересовал Мартин палантин из лисицы, – но вряд ли в тот вечер они беседовали дольше пары минут. Марте тогда и в голову бы не пришло, что Эрнест присмотрит эту девицу на роль очередной жены. Что ж, значит, Марфа и Мария – библейские сестры, военные корреспондентки и сменщицы в гостеприимной постели Эрнеста. Та же шарманка, новый оборот.

Мэри закуривает, обхватив другой рукой локоть. Взгляд ленивый. И при этом чувствуется полное владение собой, собственным телом. Эрнесту понравилось бы.

– Давно это продолжается?

Мэри пожимает плечами:

– Не понимаю, о чем вы.

– Не стоит притворяться дурочкой.

Мэри смотрит на туфли, но виноватым ее вид не назовешь.

– Эрнест сказал, что между вами давно ничего нет. Он сказал, что был один в Лондоне, что он один уже много месяцев.

– Меня не было семнадцать дней!

– Когда мы встретились на вечеринке, вы, кажется, не очень страдали от одиночества.

– Это к делу не относится. Я хочу знать, что было между вами.

– Мы вместе обедали и выпивали, вот и все.

– А какого рода предложения он вам делал?

– Боюсь, вас это не касается.

Приближается толпа студентов на велосипедах, в лыжных шапочках, несмотря на августовскую жару. Они звонят в звонки, поют патриотические песни, некоторые вскидывают в такт туалетные ершики и отчаянно хохочут. Скорее бы проехали: Марта в бешенстве, и ей нужны ответы. Велосипедисты оттесняют обеих женщин к витрине модного дома.

– Он говорил с вами о женитьбе? Полагаю, что да.

Мэри кивает. Лицо ее темнеет – возможно, это просто тень от здания. Нет, кажется, этой Уэлш наконец-то хватило вежливости изобразить смущение.

– Да он не всерьез.

– О, поверьте! Он более чем серьезен, – уверяет Марта. – Не сомневаюсь, что он очень скоро захочет жениться на вас. Вы этого хотите?

– Замуж? За Эрнеста? Не знаю. – Мэри опасливо поглядывает на свою левую руку. – Дело в том, что я уже замужем.

Только теперь Марта замечает обручальное кольцо. И еле сдерживает желание расхохотаться. Вот это комедия! Смех, да и только! Браво, Эрнест! В очередной раз – впервые за последние десять лет – все участники этой истории оставили друг друга в дураках.

Один из студентов с туалетным ершиком тычет им в сторону Марты. Хмурится, передразнивая ее, потом растягивает губы в улыбке. Марта невольно улыбается следом за ним.