Онлайн книга «Самолет улетит без меня»
|
Битый час изображали театр двух актрис! Хоть тресни, ничего не получается. – Надо самой, – нудит Кларка. – Иначе вообще разучится! – Вот я сейчас точно взорвусь! Решили катетером, пока она не лопнула. Искали то место, откуда писают. Не нашли! – Мама, нету дырочки, – чуть не плачет Кларка. – Блин, как же я писала всю свою жизнь?! – недоумевает Миранда. – Тут есть, но другое. Я отсюда родилась! – деловито хмуря брови, исследует Клара сложный объект. – Да вы с ума сошли! Машина не убила, вы меня доконаете! – Миранда уже всерьез страдает. Извелись все трое, но катетер каким-то чудом засунули, и бедная пациентка счастливо освободилась; однако это компромисс – надо добиваться самостоятельного процесса без помощи приспособлений. Единственное, чем она могла шевелить безболезненно, – левой рукой, все остальные части тела при малейшем движении беспощадно болели. Пришлось ухаживать за ней, как за настоящей тяжелобольной: ставить утку, кормить бульоном с ложечки, расчесывать волосы, без конца поправлять подушки и ни на секунду не оставлять одну. – Девочки, как бы мне помыться, а? – жалобно сказала как-то утром Миранда. Мы с Кларой переглянулись. Тащить больную через весь коридор в ванную – как?! Положить на кафельный пол и поливать из чайника? – Надо мыть прямо тут, – придумала находчивая Кларка. И закипела работа! Постелили на весь матрас огромный кусок целлофана, осторожно перекатывая стонущую Миранду, притащили ведро с горячей водой и тазик, раздели больную и принялись намыливать ее с двух сторон губками. – Щекотно! Ах-ха-ха! – Мама, не дрыгайся, – деловито шмыгала носом Кларка. – А голову как мыть?! Голова в самом деле была наиболее сложным этапом: волосы губками не промокнешь! – Так, – осенило меня. – Бери ее и разворачивай! – Стойте! – беспомощно выпучила глаза Миранда. – У меня в тазу трещина! Вы меня доломаете! Скользя по мыльному целлофану, мы вдвоем мастерски развернули закоченевшую пациентку, как часовую стрелку, поменяв местами ноги и голову. Бережно потянули за голову, чтобы та свисала над тазиком. И очень шустро вымыли длинные волосы, полоща их в мыльной воде, как половую тряпку! Миранда лежала счастливая и умиротворенная, как тюлень, пока мы ополаскивали ее чистые скрипучие волосы из чайника. – Дай вам Бог здоровья, девочки, – охала она, пока мы сушили ее полотенцами и кутали в чистое, как младенца. Но на этом наше веселье не закончилось. Такое-то число такого-то месяца. Бордель В очередной раз выкупав Миранду, расчесываем ей волосы и точим лясы, и вдруг слышим равномерный скрип с потолка. Долгий, непрекращающийся, время от времени меняющий ритм и скорость. Кларка первая предположила, что это акт. – Да иди ты, – не поверила я. – Откуда ты столько знаешь?! Перешли в другую комнату – а там тоже скрип! Только в другом ритме. Перешли в третью – там вообще кони скачут! – Слушайте, там же бордель, наверное! – завизжала в восторге Кларка. – Я давно это подозревала, – деловито отозвалась Миранда. Мы с Кларкой стали перебегать из комнаты в комнату и делать ставки, кто быстрее завершит процесс. Миранда так хохотала, что описалась без всякого катетера. – Вот и проблема решилась, – обрадовалась Кларка. – Так вот что за девицы в подъезде шастают! – осенило меня. Таким образом, разъяснились изредка попадавшиеся в подъезде странно одетые гражданки, не умевшие здороваться. Через пару недель мы попали в историю: в один прекрасный вечер клиент верхних спьяну ошибся этажом и постучал к нам. – Это, наверное, Зойка хлеба принесла! – крикнула я и, не глядя, отперла дверь. Ввалился пьяный мужик в черной турецкой дубленке и с самого порога увидел возлежащую одалиску. Помытая Миранда в очках имела вид строгий и соблазнительный. Клиент протянул к ней руку, споткнулся о ковер, напоролся ладонью на деталь дессау (я там всю мебель выучила) – колючую красивую фигню в форме пальмы, и гневно заорал, что эти суки!! Мы с Кларкой прозрели, вышли из столбняка и в четыре руки поспешно вытолкали его вон. Клиент полночи бился в нашу дверь и требовал компенсации за ободранную руку и обманутые надежды. Мы через дверь убеждали его, что бордель – этажом выше! Он не слушал и грозился сломать двери, а также изуродовать нас пальмой. Миранда поправляла очки неработающей правой рукой, поддерживая ее левой под локоть, и перечисляла стоимость пальмы, дессау и ковра, а также требовала позвать «мамашу» сверху, чтобы та забрала свое добро. Следующие сутки мы провели как мыши в норке и никуда не высовывали нос. Господи, что это была за жизнь!! В этом городе полно представительниц первой древнейшей профессии, и при этом основу общества составляют самые чопорные матроны с безупречной репутацией. Вы можете относиться только к одной из двух категорий: третьего не дано. Такое-то число такого-то месяца. Журналюга Вообще-то я еще и работаю! Платят пачкой кофе и блоком вонючих папирос. Выменять на них можно разве что буханку хлеба. Недавно приносили к нам в отдел – кирпичик с запеченной внутри гайкой. И что нам с этим делать? Писать обличительный материал? Тогда мы попадем в черный список хлебных магазинов и умрем голодной смертью. Или сделать на последней полосе рубрику «Ужасы нашего городка»? Но самая главная часть моей работы – совсем в другом месте. Не так я представляла себе карьеру журналиста. Уж очень я приглянулась важной шишке по кличке Леонсио: кусок сала в дорогом костюме. Каждую неделю дает интервью. И не отвертишься! Кабинет гигантский, как аэродром, по нему раскидана роскошная мебель, среди которой Леонсио теряется, как изюмина в булке, и сучит коротенькими ножками, поминутно вызывая прислугу с разнообразными приказами. – Кофе нам с журналисточкой! Чтоб ты подавился, меня уже мутит от стольких кофе. С утра голодная, и сидеть тут дотемна. Торчу у него в кабинете по полдня, пока он выпендривается и засоряет мне мозг, а напоследок дарит большую упаковку турецких макарон. Там много, двадцать четыре пачки. Рабское, униженное состояние, плюнуть бы на этого Леонсио и прибить сверху упаковкой. Но дома нечего жрать, говорю спасибо и уношу. |