Онлайн книга «Остров Русь»
|
— Кубатай! Ты же и сам боян немножко... Не споешь ли нам былинку веселую, походную, где про путь-дорожку речь идет? Сразу нам песня сил прибавит, воевать да жить поможет, скучать не даст никогда! Польщенный Кубатай откашлялся, погладил бородку и сказал: — Почему бы не спеть? Баритон у меня славный, колоратура приятная. А песен я знаю — море... Сейчас... Несколько минут он шел мурлыча себе под нос мелодию, а потом, неожиданно тонким голосом, запел: Если долго-долго-долго, Если долго по тропинке, Если долго по дорожке, Ехать, прыгать и бежать, То наверно, то наверно, То наверно, то наверно, То возможно, можно, можно, Можно в Африку прийти! Удивленный дурак посмотрел на Смолянина. Но и толмач, разинув рот, внимал чудной песенке мудреца. А тот, вприпрыжку, то забегая вперед, то возвращаясь к спутникам, пел: А-а! В Африке небо вот такой ширины! А-а! В Африке горы вот такой вышины! А-а! Крокодилы, кашалоты, А-а! Обезьяны бегемоты! А-а! И зеленый попугай! А-а! И зеленый попугай! Бесшабашное веселье охватило дурака. Не беда, что в песне пелось про неведомую страну Африку. Видать и там все, как у людей: небо и горы, кашалоты и обезьяны... Сорвав на ходу с дерева банан, немножко зеленый, но все равно вкусный, Иван подхватил песенку. А следом, не в такт, но искренне, стал подпевать Смолянин: Но конечно, но конечно, Если ты такой ленивый, Если ты такой трусливый, Сиди дома не гуляй... Ни к чему тебе дороги, Косогоры, горы, горы, Буераки, реки, раки, Руки-ноги береги! Спутники, не сговариваясь, остановились, обнялись, и запели припев. Вполголоса, но грозно и жизнеутверждающе: А-а! В Африке небо! А-а! В Африке горы! А-а! Крокодилы! А-а! Обезьяны! А-а! И зеленый! Иван-дурак посмотрел на мудреца, смущенно потрогал его зеленые волосы, и сказал: — Ох, полюбился ты мне, мудрец! Умен, как князь Владимир, красив, как Красно Солнышко... Если б еще волосы не зеленые были! — Какие есть! — обиделся мудрец. — Ладно, зеленые волосы не беда, мы не расисты, — рассудил Иван. — За песню спасибо, хоть и не все в ней понятно, но веселей на душе стало. — Я еще много чего знаю! — похвастался мудрец. — Вот, например... В Африке несчастье, в Африке злодей! В Африке ужасный Бармалей! — У нас тоже злодей есть, Кащей Бессмертный, — согласился Иван. — А че ты все про Африку поешь? Родом оттуда, али че? Кубатай захихикал, глядя на Смолянина. Тот ухмыльнулся. — Да нет, я не из Африки, — сказал, наконец, Кубатай. — Просто понравилась она мне очень, вот и выучил про нее разные песни да стишки. ...Вскоре, издалека уже, увидел Иван возвышающееся над деревьями мрачное серое здание. — Не замок ли то Кащеев? — спросил Иван, не замедляя шага. — Кря-кря! — ответил за его спиной Смолянин. — Кубатай, — спросил Иван, не оборачиваясь, — это он по вашему, по-басурмански? — Не-у, — ответил Кубатай, — то есть, э-э-э, м-мяу! Иван остановился как вкопанный и оглянулся. Позади, вместо спутников его, пораженно глядя друг на друга стояли: серая в оранжевую крапинку утка и пушистый, черный, с зеленоватой проседью, кот. Возле кота — сабелька с перевязью валялась. — Что же вы наделали, товарищи мои! — запричитал Иван, вспомнив, каким образом давеча Алеша в козленочка превратился. — На кого ж вы меня покинули? — Кря-кря, — печально ответила утка. И вдруг нахохлилась, напыжилась, затопталась на месте, а потом отпрыгнула в сторону и с ужасом в глазах оглянулась. Там, где только что она стояла, лежало крупное, чуть больше куриного, яйцо. Да не простое, а золотое. — Хе-хе-хе, м-мяу, хе-хе-хе, — затрясся кот истерически, — знаю, знаю я эту историю! Баба била, била, не разбила, дед бил, бил, не разбил... Потом мышка прибежала, хвостиком махнула... Мышка! — повторил он с нездоровым блеском в глазах, — мышка — это хорошо. И еще златая цепь нужна. Где ее взять-то? Оправившись от первого потрясения, утка, напряженно уставившись в одну точку, вновь принялась топтаться на месте. — Ничего себе производительность, — заметил кот, — если б яйца на цепь перековать... Вань, пособи, а? Что я сам-то могу с такими конечностями? — и он коснулся Ивановой ноги мягкой лапкой. — Да пошел ты! — осерчал Иван на своих незадачливых спутников. — Больше дела мне нет, как только яйца на цепи перековывать! — Сказал да тут же и смягчился. Не по своей же воле басурманы в домашних животных превратились. — Вот что, горемычные, — сказал он, присев и погладив кота по шерстке бархатной, — недосуг мне с вами задерживаться. К Кащею спешить надо. Ежели голову там сложу, не поминайте лихом. А ежели живым останусь, помогу вам. Или чары с вас снять колдовские, или, если не выйдет, уход приличный обеспечу. Тем временем утка вновь сделала шаг в сторону и принялась с интересом, спокойно уже, разглядывать очередное золотое яичко. — Главное, никуда отсюдова не уходите, чтоб искать вас не пришлось, — закончил Иван, поднимаясь. — Все. Бывайте! Со словами этими повернулся он лицом к дворцу кащееву и побежал дальше в одиночестве. Миновав небольшую пальмовую рощицу, Иван остановился перед огромным мрачным замком из серого ноздреватого камня. Вынул из ножен меч, перекрестился трижды, как матушка учила, и, шагнув к дверям дубовым, принялся колотить в них кулаком. С таким же успехом он мог бы стучать по собственному шлему. Иван повернулся к дверям спиной и стал бить в них пяткой богатырской. Одна створка треснула. В тот же миг из-за дверей раздался вкрадчивый голос: — Зачем имущество-то ломать? Оно денег стоит. Нажми-ка, лучше, богатырь, на кнопочку. Тут только разглядел Иван на косяке небольшую белую кнопку и немедля нажал ее. В тот же миг над дверью приоткрылось небольшое окошечко, а из него выдвинулась и накренилась объемистая лохань. И Ивана с ног до головы окатило дурно пахнущей жидкостью. Из-за дверей раздалось тихое счастливое хихиканье, и они, наконец, отворились. На пороге, почти беззвучно трясясь, стоял невысокий полный лысоватый мужчина в ночной рубашке. |