Онлайн книга «Остров Русь»
|
Кикимора молчала. Видать тяжело ей было тащить Добрыню. — Никитич! — дружно завопили Алеша и Илья. — Все путем! Не бойся, это не чудище, а сестра твоя будущая! — А? — Добрыня перестал вырываться и изумленно уставился на своих товарищей. — Ребята! Живы! — Живы! — крикнул Иван. — А я Кащея побил! — Молодец! — обрадовался Добрыня, оказавшийся на твердой почве. — А чего вы про сестру мою будущую говорили? — и он опасливо покосился на Лизу. Та зарделась. Добрыне кратко объяснили ситуацию. И про примирение Ильи с Аленой поведали, и про подвиги Ивановы. — Рад за вас, — тихо сказал Добрыня, выслушав богатырей. — Что ж, хоть кому-то из нас судьба ласково улыбнулась. Отрадно, отрадно... Усевшись на бережку Добрыня стянул сапоги, выплеснул из каждого по полведра водицы, потом принялся вдумчиво, основательно выжимать портянки. Илья с Аленой переглянулись. Кому как ни им была понятна печаль Добрыни! Забавушка Путятишна, дочь Владимира, давняя любовь Добрыни Никитича, по прежнему ходила в девках... Илья хлопнул кулаком по скатерти-самобранке. Так сильно, что в Смородине вода плеснула, а с деревьев листочки принялись осыпаться. — Не бывать такому, что мы оженимся, а ты в холостяках останешься! — грозно воскликнул Илья. — Значит так. Идем к Владимиру, да и говорим: или отдавай дочку за Добрыню, или... — Или? — заинтересовался Смолянин. — Меня очень волнуют альтернативы! — Или осерчаем, — зловеще добавил Илья. — Алешу и Ивана не спрашиваю, а тебя, толмач, и тебя, мудрец, перед вопросом поставлю! Поможете нам? — С удовольствием, но полномочий не имею, — грустно сказал Кубатай. — Впрочем, словом мудреным, да обхождением вежливым, всегда помочь могу. — И на том спасибо, — согласился Илья. — Ты, толмач? — У меня отпуск кончается, — засуетился Смолянин. — Боюсь, не успею вернуться вовремя, мне Кейсеролл голову оторвет. А вот яичко золотое, для ублажения княжеского взора, могу от души оторвать. Илья подумал и кивнул: — Оторви уж пару яичек. Мы и Василисе презент преподнесем. Смолянин пошевелил губами, потом кивнул: — Ладно, пару. Все равно я в прибыли. На том и порешили. Илья с Аленой пошли плот сколачивать, а Иван, по дурости своей любознательный, к Добрыне с вопросом подъехал. — Добрынюшка, а не было ли чего дивного в подводном царстве? — Было, — согласился Добрыня. — Примерещилось мне, что я не Добрыня-богатырь, а простой парень по имени Завгар. Неплохой вроде парень, умный, но сложения не богатырского. То ногу сломаю, то другую. Скучная, одним словом, жизнь. А потом поехал я на Русь, богатырем стал... Но рассудив трезво решил я, что галлюцинации эти были мороком, Кащеем напущенным. И больше их вспоминать не собираюсь. Так Иван и не удовлетворил толком любопытство, не узнал, чем занимался Добрыня в прошлой жизни. А вскоре и плот подоспел, сели на него всей командой и в путь отправились. Плыть не в пример легче было. Кикимора Лиза то плот подталкивала, плывя за кормой, то встречных русалок распугивала, не давала им петь песни свои завлекательные. А уж сколько радости было, когда к бережку пристали, да коней своих увидели! Те, бедненькие, уж и травку всю выщипали, и листочки с деревьев пообрывали. Рассупонили их богатыри, разнуздали, водичкой сладкой напоили. Иван на радостях Гнедка в губы поцеловал! Немножко по направлению к Киеву вместе проехали, а потом толмач прощаться стал. — Богатыри! — улыбаясь сказал он. — Рад я был с вами познакомиться, но пора и честь знать. Отправлюсь я к себе на родину, и всем буду про вас рассказывать. — Это правильно, — благосклонно кивнул Алеша. — Привет Кейсероллу, — сказал Кубатай. — У меня в Киеве еще дело есть, так что я завтра приеду. — Увижу — передам, — похихикивая сказал Смолянин. — Видишь ли, Кубатайчик, ухожу я из ДЗР. — Чего? — поразился Кубатай. — На что ты жить-то будешь? Кому твой русский язык нужен, кроме нашей конторы? Смолянин гордо потряс в воздухе кулечком с яйцами. — Вот оно — мое будущее! Организую я компанию, назову ее «Я+Я». Буду яйцами торговать. — Почему «Я+Я»? — изумился Кубатай. — «Я плюс Яйца»! — пояснил Смолянин. — Звучит? — Ну, в общем, да, — признался Кубатай. — Только ж яйца твои кончатся быстро, вот и прогоришь. Смолянин загадочно улыбнулся. — Во-первых, золотые яйца товар дорогой, штучный, на любителя. А во-вторых — он невольно схватился за поясницу, — во-вторых прав был Манарбит. — В чем прав? — Остаются кое-какие свойства после пребывания в этномагическом поле! — загадочно изрек толмач и пришпорил коня. Кубатай, разинув рот, следил за стелющимся за Смолянином облаком пыли. Потом тревожно сказал: — Что ж мне-то останется? А, Иван? — Весной увидишь, — дипломатично предположил дурак. Кубатай кивнул и сказал: — Придется мне с Кейсеролла молоко требовать за вредность работы. Молоко... и сливочки, и сметанку... Так и поехали дальше — Илья с Аленой и Алеша с Лизой счастливые, Добрыня — надежд преисполненный, Кубатай — задумчивый, а Иван-дурак, по обыкновению, радостный. А при дворе князя Владимира тем временем начинался бал. Была приглашена вся знать русская, послы кавказские, половецкие, и печенежские, татарва пленная да киргизы заезжие. Столы ломились от икры, блинов да зелена вина. Лишь Василиса Прекрасная, сидя в своей горенке, пребывала в глубокой печали. Марья-искусница, помогающая ей одеваться, пыталась успокоить княгиню. — Ваше высочество, верьте ему! Он успеет! Он такой прыткий! Да и мудрец заморский с ним. — Прыткий, прыткий, — грустно повторила Василиса. — Все они прыткие, на обещания-то... Ах! Что же мне делать? Честь моя под угрозой! — Первая часть Киевского бала! — заявил заглянувший в горницу паж. — Василиса, тебя князь кличет! — Ах! — закатив глаза произнесла Василиса. — Совру, что забыла сережки на тумбочке. Но если ко второй части бала дурак не приедет — конец мне. — А значит — и всей земле русской, — горько прошептала Марья. — Татары вконец обнаглели, предлагают Владимиру на дочке их хана ожениться! Сделать женой младшей, любимой... Попадет тогда Русь под иго татарское! Василиса кивнула. — На двоеженство Владимир не пойдет. Знает, что слаб по мужской части. А вот если со мной разведется — конец... Ох, Марьюшка, быть беде! |