Онлайн книга «Остров Русь»
|
— Кто «она»? — Да щука моя волшебная, что все желания выполняет... Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг явственно вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненым печенегом Мойшей Емеля вопит: «Закуски нет, Иванушка?! Не беда, исправим! Мне для тебя и ЕЕ не жалко!» А еще вспомнились Ивану рыбьи кости на трактирном столе. — У тебя память часто отшибает? — поинтересовался Иван. — Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху пили — помню, как печенега полонили — тоже. А дальше — хоть убей... К слову, убивать-то ты меня будешь? — Что ты, Емелюшка, — ласково сказал Иван, — То шутки наши, богатырские. Ну, мне пора. И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу измазанные в бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей единственной опоры — щуки! А ради кого? Ради него, дурака! Как тут обижаться... Иван всхлипнул, промакнул глаза носовым платочком и сослепу налетел на бредущего по двору богатыря. О, это был богатырь, так богатырь! Лицо его было отмечено печатью аристократизма, булава была украшена каменьями самоцветными, а походка — почти тверда. От толчка Ивана он упал на землю, но сноровисто поднялся и насупил брови. — Извиняйте, — буркнул Иван и попытался проследовать дальше. Но богатырь крепко держал его за кафтан. — Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули богатыря, находящегося в состоянии жестокого похмелья, и считаете, что это вам сойдет с рук?! — Я толкнул вас нечаянно, а толкнув — извинился, — ответил Иван, пытаясь освободиться. Богатырь отпустил кафтан, но вслед презрительно бросил: — Сразу видно, что вы не киевлянин... — Да! — взвился Иван. — Из-под Мурома я! Но это не помешает мне окоротить на голову заносчивого киевлянина! — Хорошо, — промолвил богатырь довольно. — В полдень на Куликовом поле. И не забудь мамке с папкой отписать, что погиб от рук Добрыни Никитича. — Добрыня! — охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму. Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как поделикатнее сообщить родителям горестную весть. Может, сначала написать все свежие новости, а в посткриптуме упомянуть: так, мол, и так, убит Никитичем... Или наоборот: сначала сказать, что помер от рук Добрыни, а потом весело пересказать предшествующие собы... Сегодня у Ивана был невезучий день. Он не заметил группу богатырей, едущих наперерез, и был сбит лошадью того самого толстого богатыря, который давеча так ловко расправлялся с сотоварищами на лестнице. Наткнувшись на покрытый кольчугой лошадиный бок, Иван-дурак запнулся и упал под конское брюхо. Богатырь остановился и с хохотом заявил: — Попал под лошадь! Ну и добры молодцы шастают по нашему двору! Со смеху помрешь! — Дави его, Илюха! — радостно посоветовал ему другой богатырь. — Да ладно, пущай живет. Тем паче, по роже судя, земляк он мой. Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел вверх и поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а добрая кобыла. — Славная у тебя лошадь, Илюшенька, — подал тем временем голос тот богатырь, что советовал задавить Ивана. — Будь эта кобыла конем, была б ей цена триста рубликов. — Ха! Эта лошадь отродясь конь, а цена ей — пятьсот рублей! — не моргнув глазом соврал Илья. — Эй, добрый молодец, долго будешь под моим конем разлеживаться? Иван-дурак вылез из-под лошади, раздвинув спускающиеся, видно для маскировки, до самой земли звенья лошадиной кольчуги, и ехидно ответил: — Был бы конь — сразу б вылез! Искал я, за что ты пятьсот рубликов отдал, а нашел только на триста! Наступило гробовое молчание. Илья поднял булаву, потряс ею, потом сдержался и коротко произнес: — Ровно в полдень... — На поле Куликовом, — поддержал его Иван. И, понимая, что помирать все равно придется, добавил, куражась: — Только не подводи своего коня к моему Гнедку. Он у меня, как огонь жарок, не устоит! — Не люблю я земляков убивать. Да придется, — со вздохом сообщил богатырь. — Пока, муромчанин! «Земляков?..» — понял вдруг Иван. — Илья Муромец?! Заступничек?! Но тот уже ехал дальше, сокрушаясь о нынешней молодежи, которая не способна отличить коня от кобылы. — Так, доигрался, — пробормотал себе под нос Иван. — Добрынюшка-то добрый, может и пощадить... А вот Муромца я обидел знатно... Кто ж меня, дурака, за язык тянул? Ой-ой-ой. Он взнуздал Гнедка и печально промолвил: — Теперь буду практиковать хорошие манеры. Без закуски не пить, матушке письма писать... С богатырями не ссориться. О! Кстати... Перед Иваном стояла группа о чем-то оживленно беседующих богатырей. Один из них, тощий и интеллигентный, был дураку знаком. Именно его использовал Муромец на лестнице в качестве булавы. Так вот, из кармана этого богатыря случайно вывалилась грамотка. И рассеянный богатырь, наступив на нее кирзовым сапогом, стал втаптывать бересту в грязь. — Расступись, расступись, — заорал Иван и, ловко перегнувшись с коня, выхватил грамотку из-под сапога богатыря. Тот смерил его гневным взглядом и заявил: — Что это вы, молодой человек, в грязи роетесь? — Вот, — радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю грязную бересту. — Вы письмецо обронили. — Это не мое письмо. — Но я же видел, как оно выпало из вашего кармана! — настаивал Иван. — Ха! — хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. — Почерк Марьи-искусницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька? — Нет. Это не мое письмо. И почерк не Машин. Или вы хотите сказать, что и сами получали от нее письма?! — заорал богатырь. Его товарищи сконфуженно опустили глаза. — Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект праздничных кольчуг, — потрясая грамоткой продолжил Алеша угрожающе. — Верите?! — Верим, верим, — затараторили богатыри. — Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при случае. Богатыри стали торопливо расходиться. Иван остался один на один с Алешей. — Юноша! Вы — убийца! — гневно заявил Алеша. — Да? — удивился дурак. — Да! Вы убили мою веру в чистую любовь. Так что... — В полдень, на Куликовом поле, — обреченно сказал Иван. — Да, кстати, вы, часом, не знаменитый Алеша Попович? — Он самый, — удивился богатырь. — Откуда знаешь? — Догадался, — разворачивая Гнедка, бросил Иван. — До встречи на поле... |