Книга Совпалыч, страница 42 – Виктор Солодчук

— Петя, — сказал небритый. — Со мной нельзя за руку. Такие правила. Вы впервые в камере? Тогда послушайте, что я скажу. Первым руку не протягивайте, вопросов не задавайте и вообще поменьше говорите. Ну, ничего. Поначалу все так.

Первые полгода трудно, потом пообтешетесь.

— Меня завтра выпустят.

— Так все сначала думают. Эх, молодость! Вот кажется, я вчера таким же был, — вопреки собственному совету, небритый Петя не умолкал ни на секунду, — а не успел и оглянуться, как двадцать два года прошло.

— И все это время вы здесь? — содрогнулся Романов, глядя на древние стены, оклеенные газетами и вырезками из журналов прошлого века.

— Почему здесь? Я много где сидел. И в Соликамске, и в Липецке, и в Хабаровске. И в Средней Азии был, и на Дальнем Востоке, и в Карпатах. Много поездил, мир повидал.

— Как же повидали, если все время в камере? Что вы могли видеть?

— Вы достопримечательности имеете в виду? На них можно и в книжке посмотреть. В путешествии самое главное — люди. Будете курить?

Осторожно, чтобы не задеть Романова рукой, Петя протянул ему пачку «Огонька». Арсений отказался: немного удовольствия курить на пустой желудок дешевую сигарету без фильтра.

— Предлагаю позавтракать, — сказал Петя, будто прочитав его желание. Впрочем, в воскресное утро мысли о завтраке так громки и очевидны, что их легко угадать. — Сейчас устроим, — суетился он вокруг столика под решеткой. — Можете постоять у двери?

— Зачем? — спросил Арсений.

— Чтобы шнифты забить, то есть, прикрыть спиной дверной глазок. В него могут заглянуть. Кипятильник нельзя, а без него чайку не попьем. Да и овсяночки хочется. Любите овсяную кашу?

Вывинтив лампочку и набросив оголенные концы кипятильника на патрон, Петя в считанные минуты вскипятил воду и показал Арсению шкафчик с эмалированными кружками, мисками, чаем и овсянкой.

После завтрака Петя затеял в камере уборку, объясняя это тем, что «придут люди — неудобно будет». Арсений пытался помочь, но был твердо отстранен и тихо сидел на втором ярусе. Сквозняк теперь выполнял функции кондиционера и приятно охлаждал голову.

— То есть, получается, в зоопарке все однолюбы: и моногамы, и полигамы, — вспоминал Романов вчерашнее свидание. — Один партнер на всю жизнь. Но что им остается? В клетке нет выбора.

— Так увезут вас завтра? — выкручивая тряпку, не умолкал Петя. — Уж простите, что я все время разговариваю. Соскучился по общению. И куда же, разрешите поинтересоваться?

— Сказали, что в армию.

— Ах, вот что. Как я не догадался? Война ведь началась.

— Как война? Где?

— На Севере. Здесь вчера один служивый буянил, он и рассказал. В новостях называется — силовая акция в защиту белых медведей. По официальной версии, террористы вывозят лёд с полюса. Это нарушает экологический баланс и сильно сказывается на среде обитания белых медведей. Которые, как выяснилось, и без того на грани исчезновения.

— Зачем этим странам лед?

— Наверное, жарко у них.

— Но можно ведь искусственный делать, — Романову вспомнились счастливые Амор и Морда. — А вообще-то, жалко медведей.

— У вас появляется реальный шанс их защитить, — язвительно сказал Петя. — Ограниченный контингент наших войск на полюсе составляет пятьдесят тысяч человек. Медведей там штук пятьсот, не больше. Сто человек на одного медведя. Так что не в них дело.

— А в чем?

— Знаете, одиночество располагает к размышлениям. Я здесь много думал, и пришел к выводу, что у войны есть только одна реальная причина.

По официальной версии, террористы вывозят лёд с полюса. Это нарушает экологический баланс и сильно сказывается на среде обитания белых медведей.

О чем могут говорить мужчины, чья свобода надолго ограничена замкнутым пространством? О чем угодно, но преимущественно — о гендерных противоречиях, или, выражаясь простым языком, о бабах. По теории небритого Пети, выходило, что любой конфликт — от школьной поножовщины до Троянской войны и силовой акции в защиту белых медведей — происходит от острого недостатка на планете умных женщин.

Движимая инстинктом продолжения рода, самка человека выбирает единственного мужчину, от которого рожает ребенка. Пока выбор не сделан, в поле ее внимания удерживается максимальное число более-менее подходящих кандидатов. Так делают все — от сорокалетней фотомодели до пятилетней девочки.

Умная женщина делает мужчину человеком, а глупая — пробуждает в нем зверя. Первая не допустит, чтобы рядом одновременно находилось несколько кандидатов на руку и сердце. Высший пилотаж — когда они вообще не знакомы между собой. И уж разумеется, сделав окончательный выбор, умная женщина теряет из вида всех, кроме своего избранника.

Глупая женщина в школьные годы ходит в кино с двумя мальчиками, чуть позже — встречается с обоими по очереди, а выйдя замуж за одного, никогда не забывает поздравить другого с днем рождения. Эти двое растут, учатся, ходят на работу и ездят в отпуск, они совершенно разные люди. И объединяет их лишь одно: сами не желая, они отняли друг у друга веру в любовь, честность, порядочность и верность.

— Ну а война здесь причём? — спросил Арсений.

— Так ведь ненависть никуда не девается. Она живет, вытесненная в подсознание, и не имеет конкретных границ. Мужские попытки реализовать это чувство в спорте и пьянстве — только жалкое подобие войны, единственного места, где ненависть может быть выплеснута без остатка.

Петя специальным стеклышком скоблил до свежего дерева столик у стены.

— Вот так, Арсений. Начинают женщины, кончают мужчины, а страдают дети.

— Странная у вас, Петя, теория. Такое чувство, что вы кем-то сильно обижены.

— В точку попали! Я и есть обиженный. Так меня здесь так и называют. Или еще — петухом. Не очень приятное звание, надо сказать. Только я все равно не жалею, что попал сюда. Если бы не тюрьма, сидел бы сиднем в своей деревне и ничего бы не знал. А так — хоть мир повидал. Знаете, какие интересные люди попадаются?

Ближе к вечеру дверь с грохотом отворилась, и в камеру вошел офицер в сопровождении двух крепышей с резиновыми дубинками. Не обращая внимания на Петю, он подошел к Арсению и спросил скучающим тоном:

— Жалобы есть?

— У меня есть, — отозвался Петя.

— Клюв защелкни, — ответил ему офицер. — Ты-то дома, а этот здесь в гостях до завтра. Насобирали, понимаешь, как грибов, по распоряжению два-два-семь, а где держать, не подумали. Догадались тоже — призывников в следственный изолятор сажать. Ну, так что, молодой человек, вопросы есть?

— Который час?