Онлайн книга «Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938-1939»
|
Те, кому не хватило «естественных» укрытий – столов, стульев и ящиков, забились в углы и накрыли голову одеялом. Для пущей защиты все надели фуражки. Люди обычно чувствуют себя намного спокойнее, если могут хоть чем-то прикрыться. На британских судах расчеты четырехдюймовых орудий укрываются от залпов одиннадцатидюймовых орудий под полотняными навесами. Говорят, что казначей – младший лейтенант, некоторое время понаблюдав за ходом сражения, задернул занавеску, потому что так чувствовал себя в большей безопасности. Неожиданно сверху что-то полилось – этакая «небесная роса». Дав недоуменно проговорил: – Что за запах? Люди начали принюхиваться. Офицерам не потребовалось много времени, чтобы определить, что это такое. Раздался хор возбужденных голосов: – Это же бензин… высокооктановый бензин… потуши сигарету, идиот! Дав воскликнул: – Подбили самолет, и он сейчас как раз над нашей головой! Теперь взрывы и скрежет рвущегося металла следовали сплошной чередой. Капитан «Ньютон Бич» мрачно заметил: – Пристрелялись. Если бензин загорится, все мы тут поджаримся до хрустящей корочки. – Как тот йоркширский пудинг, который ты приготовил в прошлое воскресенье, – съязвил его друг. Радист с «Тайроа», раненный при захвате его судна и не слишком ловко двигавшийся с забинтованной ногой, попросил: – Мистер Мерфи, когда я буду готов с одной стороны, переверните меня, пожалуйста. Те, кому доводилось переживать воздушные налеты, могут представить себе картину во всех деталях. Непрекращающаяся бомбежка продолжалась около ста минут. Дав по этому поводу заметил: – Это не пикник. Когда Харвуд прервал сражение, «Граф Шпее» на полной скорости направился в западном направлении. Как мы знаем, Харвуд вовсе не возражал против того, чтобы отпустить противника из зоны действия своих орудий, но не из виду. Он приказал «Аяксу» и «Ахиллесу» держаться вне зоны досягаемости орудий немецкого линкора, которая была намного большей, чем у британских орудий. Конечно, когда расстояние сокращалось, стрельба возобновлялась, причем далеко не всегда по инициативе немецкой стороны. Отрывочный огонь велся весь день. Таким образом «Граф Шпее» предупреждал своих преследователей, что подходить к нему ближе опасно, что же касается британской стороны, там имелись слишком импульсивные натуры, вроде Уошбурна, которые всегда рады при малейшей возможности бросить камень в противника. А пленные на «Графе Шпее» находились в укрытиях, если, конечно, таковыми можно считать столы и одеяла. Пыль, обломки и разлетевшиеся личные вещи покрывали столы, пол и распростертые тела людей. Все молчали. Корабль двигался на полной скорости, и пленные прислушивались к натужному вою дизелей. Уже полчаса, как прекратился огонь. После адского шума битвы установившееся относительное спокойствие казалось чем-то необычным. Дав подал голос первым. – Как вы считаете, все закончилось? – спросил он. Стабс очень вежливо проговорил: – Не будете ли вы так любезны слезть с моих ног? Уже минут пятнадцать, как не стреляют. – Скорее полчаса, – сообщил другой голос. – Я посмотрел на часы, когда все стихло. Люди начали садиться, вытягивать онемевшие конечности, выползать из-под столов. Капитан «Ньютон Бич» сказал: – Я бы многое отдал, чтобы узнать, чем кончилось дело. Вы считаете, наши корабли потоплены? – Не похоже, – ответило с полдюжины голосов одновременно. Стармех с «Треваньона» пояснил: – Прислушайтесь, корабль идет на максимальной скорости. Мы бы так не спешили, если бы потопили противника. – Да и Лангсдорф обязательно бы остановился, – продемонстрировал лояльность Дав, – чтобы подобрать уцелевших. Пленные медленно возвращались к нормальной жизни. Довольно быстро они вспомнили, что время завтрака уже прошло – в животе у многих громко урчало. Раздались недовольные голоса: – Я голоден! – Я подыхаю с голоду! – Я жив, – объявил Дав. – Все остальное не имеет значения. Стабс озабоченно потрогал свои круглые щеки и сообщил: – Надо побриться. Я не чувствую себя человеком, пока не побреюсь. – Чиф, я тоже умираю с голоду, – заныл раненый радист с «Тайроа». – Сходи посмотри, может быть, что-нибудь осталось в кладовой. – Сходи сам, Ральф, – отмахнулся Мерфи. – Что? В моем состоянии? Мерфи ухмыльнулся и направился в сторону кладовой. В этот момент раздался страшный взрыв и в помещении погас свет. На голову людей посыпались осколки. Сквозь вентиляционные отверстия хлынули клубы пыли и едкого дыма. Все снова бросились в свои импровизированные укрытия. Некоторые спрятали голову под спасательными жилетами. Через некоторое время дым рассеялся, из отверстий в покореженной стали показался дневной свет. В верхней палубе появилась изрядная дыра. Дав и Стабс в один голос крикнули: – Кто-нибудь ранен? Все были целы. Люди с опаской рассматривали груду покореженной стали, нависшую над их головой. Дав торжественно изрек: – Должно быть, снаряд угодил в палубный бимс. Повезло. Иначе мы бы с вами тут уже не разговаривали. Старший механик «Треваньона» был явно исполнен патриотической гордости. Он заявил: – Кто сказал, что «Граф Шпее» потопил наши корабли? Они висят у него на хвосте! – Ты имеешь в виду, у нас на хвосте, – язвительно уточнил кто-то. Инженер из Уэльса выспренно сообщил: – Мое сердце с нашими парнями. – Жаль, что все остальные части твоего тела здесь, – заметил радист – представитель партии реалистов. Дав взгромоздился на стол и смог дотянуться до разорванного потолка. – Помогите мне, кто-нибудь, – попросил он, – я хочу посмотреть, что там творится. Его подняли вверх так, чтобы он смог просунуть голову в дыру. – Боже мой! – воскликнул он. – Что там творится! Попадание в еще одно 5,9-дюймовое орудие. Везде работают аварийные партии. Ущерб от взрывов и осколков изрядный. Левая сторона мостика превратилась в груду обломков. Стальные двери сорваны, везде развернуты шланги, поливают палубу. Наши парни хорошо поработали. По палубе разбросаны куски лееров, еще какие-то железки… Эй, да мы меняем курс. Все орудия наведены в сторону кормы. Похоже, что Лангсдорф убегает! Наших кораблей я не вижу, море совершенно пустынно. Кажется, мы… Ослепительно яркая оранжевая вспышка заставила его со всей возможной прытью убрать голову. Он выпустил из рук бимс, за который держался, и мешком рухнул в помещение, где его подхватили товарищи по несчастью. Отдышавшись, он сообщил: |