Онлайн книга «С.Х.В.А.Т.К.А.»
С другой стороны на поляну шагнула веснушчатая розовощекая девушка с неровно подстриженной русой челкой и двумя короткими косичками, в застиранной, слишком большой для неё военной форме и зелёном берете набекрень. Рукава закатаны до локтей, штанины — до колен, босая, в одной руке мужские ботинки, в другой — АК. Судя по автомату и настороженному лицу, она пробиралась в обход, чтобы зайти к канаве, куда свалился автобус, с тыла. Тимур вскинул пистолет, девушка — автомат. — Шульга? — Вояка? Растафарыч отскочил в сторону и пригнулся, настороженно переводя взгляд с одного на другого. Вояка добавила растерянно: — Так это вы в той тачке чёрной были? — А это вы на неё напали? — Ну да. Тимур наморщил лоб. — Вы ж народ в Зону через Периметр проводили. Чего вдруг в бандиты подались? Вояка развела руками: — Ну, так вышло… Сколько их там? — Пятеро, — сказал Растафарыч, распрямляясь. Он стоял примерно между ними. Вояка посмотрела на него и нахмурилась: — Погоди, ты ж водила институтский! Она нырнула вбок, уходя с линии огня, но Тимур был готов к этому и заранее прикинул, как будет действовать. Прыгнув вперёд и оказавшись по левую руку от Вояки, он вмазал ногой по АК. Выбить автомат из рук девушки не удалось, но Тимур отбросил ствол в сторону, чтобы пули не попали в него или Растафарыча. Он уже схватил Вояку за кисть, когда на полянке появилось новое действующее лицо — то есть сначала возникла борода, которой это лицо поросло, такая большая, что хватило бы на трёх Карабасов-Барабасов, а после и сам обладатель бороды, известный в южной Зоне под кличкой Лохматый. Насколько знал Тимур, их бригада состояла из четверых. Барыга крутился в барах и в «Хоботе кровососа», подыскивал клиентов и передавал Каплану, который вел их через Периметр — всегда в те дни, когда на местном КПП дежурила прикормленная смена. Ну а Лохматый встречал их. Он за Периметр никогда не совался, так как не любил большую землю. Вместе с Воякой, которая либо хозяйничала в лагере бригады, либо помогала Лохматому, доводил клиента до ближайшей точки, куда тот сам желал: к схрону Сидоровича, к «Сундуку» или в один из небольших сталкерских лагерей на болотах. С одного человека бригада брала от семисот до полутора тысяч долларов, это зависело от всяких обстоятельств. Насколько Тимур знал, они никогда никого не обманывали, заботясь о своей репутации, всегда доставляли клиента в целости и сохранности… Что же произошло? Лохматый, встопорщив бороду, поднял берданку с укороченным стволом. Тимур ударил Вояку под дых, развернув спиной к себе, схватив за горло, наставил пистолет на Лохматого. Ствол берданки смотрел точно в висок стоящего между ними Растафарыча. Сталкеры замерли. — Я против насилия, — сообщил волосатый. Вояка разжала пальцы, её ботинки свалились в траву. Автомат она держала в опущенной руке стволом вниз, и Тимур посоветовал: — Вторую ручку тоже разожми, не стесняйся. АК упал вслед за ботинками. Лохматый оглаживал бороду, глаза бегали под мохнатыми бровями. Выстрелы со стороны канавы всё ещё звучали — нечасто, но регулярно. — Шульга… — начала Вояка, но Тимур перебил: — Ладно, хватит. Давайте жить дружно. Чем бы вы там ни занимались, мы вашему промыслу не мешаем. Лохматый спросил у Вояки: — Эти откуда взялись? — Да из машины они! — хрипло ответила девушка. — Навстречу вот чесали… Бородатый сталкер поразмыслил и обратился к Растафарычу: — Что в машине? Водитель обеими руками держался за воротник рубахи и часто сглатывал. По лбу из-под дредов медленно стекала капля пота. — Что везешь, спрашиваю? — Приборы да ящики для образцов, — пробормотал Растафарыч. — Имей в виду, мэн, я против… — Каких ещё образцов? — Образцов аномальной флоры и фауны. — А снаряга? — выдохнула Вояка, подавшись вперёд, и Тимур покрепче сжал её шею. — Припасы? Стволы?! — Гёрла, не вожу я никаких стволов! Нет их в моем каре и никогда не бывало! — Какой ещё каре? — переспросила Вояка растерянно. Дочка сталкера, она не отличалась особой образованностью и знанием иностранных языков. Лохматый тяжело уставился на Тимура. Вздохнув, тот стал пояснять: — Я его подрядил провезти меня в Зону. За четыреста евро. В машине никаких стволов, ничего такого, только пара приборов и всякие ящики. — Четыреста, значит. — Лохматый, скривив губы, плюнул в траву под ноги Растафарыча. — Наш промысел себе забрал! — поддакнула Вояка. — Гад волосатый, из-за тебя мы… — А, так это НИИЧАЗ ваш бизнес порушил? — догадался наконец Тимур. — Институт в этой части Зоны всё под себя подмял, да? — Да! — Вояка дёрнулась, но Тимур держал крепко. — НИИЧАЗу, блин, не выгодно, чтоб свободные сталкеры в этом районе шлялись… А этот гад патлатый теперь сам людей в Зону провозит, да ещё всего за четыреста! Выстрелы у канавы звучали совсем редко, но не смолкали. Лохматый напряженно думал, разглядывая Растафарыча с Тимуром, а Вояка разорялась: — От послала Зона работку! А чё ещё делать, а, Шульга? Теперь мы народные мстители — грабим машины НИИЧАЗа да на базы их нападаем, на экспедиции… У них уже две базы в этом районе. А мы как Робины, мать их, Гуды… — Кто машину защищает? — перебил Лохматый, и Вояка сразу замолкла. — У канавы Барыга с Капланом. Вы двое — здесь, а кто там? — Да, кто машину защищает? — спросила Вояка. — Кто там в наших пацанов палит? — Владлен и Гнедиш, — ответил Растафарыч. — Охранники институтские. — А, ну это фигня, — решила Вояка. Тимур добавил: — И ещё Филин с Жердем и Огоньком. Вояка вздрогнула, переглянулась с Лохматым. — Ты чё врёшь? — подозрительно спросил тот, вжимая ствол в висок Растафарыча, который от страха уже вспотел весь до кончиков дредов. — Что Филин со своими в автобусе институтском делать будет? Продолжая сжимать шею Вояки и не опуская нацеленного в грудь Лохматого пистолета, Тимур пожал плечами: — Не знаю. Меня здесь давно не было, это тебе лучше знать, как они в тот автобус попали. — Погоди, Лохматенький! — закричала вдруг Вояка. — А ведь слыхала я… краем уха в «Берлоге» слыхала, что Филин теперь вроде под НИИЧАЗом ходит! — Угу, — протянул Лохматый и снова задумался. Потом тряхнул головой, удерживая берданку одной рукой, другую запустил в бороду, выудил из неё какую-то щепку, оглядел, сунул в зубы и принялся жевать, как спичку. — Так, надо отзывать парней. С Филином связываться не резон. — Он опустил берданку. — Шульга, ствол к земле. Мы уходим. |