Онлайн книга «Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия»
|
– Как называется твой город? – Мрамор мы привезли из Греции, а гранит украинский. – У вашего города есть название? – Его не найдешь ни на одной карте, ни в одном справочнике. Названия радиальных улиц – самые разные и простые: Красная, Оранжевая, Желтая, Зеленая… По цветам радуги. Эйнштейн жил на Синей, а Соломон с Суламифь – на Розовой. Это шестая по счету улица, дом номер 6, квартира 6. Три шестерки, дьявольское место… Семь радиальных улиц и семь окружных: первая и т. д. – А у вас были?.. – Полно! Да, у нас много всего до смешного простого, просто первобытного. И знаешь чего еще у нас огромное множество – тишины. Тишины у нас – море… – Тишина сейчас на вес золота. – Пирамида знаменательна еще и тем, что в ней не нашлось места слову «прощай». – Ты хочешь сказать, что… – Да. Это безнадежное горькое слово так и не было востребовано, и ни разу здесь не прозвучало. – Поразительно! Но это значит… – Да. Просто не нашлось повода. – А скажи, – спрашивает Лена, – с Папой у вас что-нибудь получилось? Ватикан вы преобразили в свою Пирамиду? – Хм! А то!.. Ты же сама могла видеть: Папа ушел в пустыню… Образно говоря… Глава 3
– Тогда в Дубае, – говорю я, – мне удалось встретиться с руководителями проекта. Я рассказал о Пирамиде, и все они в один голос заявили, что готовы на этих искусственных островах строить Пирамиду. – Правда?!. – Да, – говорю я, – эти три острова в Персидском заливе, и Jumeira, и Jebel Ali и Deira, входящие в проект The Palm компании Nakheel, получили статус самых крупных в мире. Они выполнены в форме пальм и надежно защищены от водной стихии искусственными барьерными рифами. – Новая Атлантида? Кто же там будет жить? – Я надеюсь поселить там наших апостолов. – Среди этих толстосумов? – Апостолы Иисуса шли в такой же жестокий и жадный мир. – Это же бешеные деньги! – Да, проект предполагает строительство вилл, отелей, торговых центров…. Бухты у каждого острова будут вмещать по 150 обычных и 50 океанских яхт… Юля в восторге: – Я бы тоже не отказалась… – Уже открыты «гены предпринимателя», «гены сорвиголовы», гены «сексуальной страсти»… – В чем же трудность? Я затрудняюсь с ответом: – Ты не знаешь, где моя синяя ручка? – Ты ни словом не обмолвился о встрече со своим Ринпоче. – Представь себе: он провел трехлетнее затворничество в диких горах западного Ладака. – Диких? – Абсолютно!.. – Он принял твою Пирамиду? – Они с Далай-ламой чем-то похожи. – Так в чем все-таки трудность? – Только начитка Ваджрасаттвы тянется до трех лет. Это сто тысяч мантр. Это очищающий канал. Очищает от омрачений, кармических наслоений и таких отвратительных качеств, как злость, зависть, ненависть… – И невежество. – Да! Это важно: и невежество! Зеленую Тару в Тибете и Гималаях называют целительницей очищающей прежнюю карму. – И жадность? – Жадность?! Жадность конечно! Жадность в первую очередь! – Ты до сих пор живешь своим прошлым? – Перевал Тары 5660 метров. Это самая высокая точка обхода вокруг Кайласа, где разрушается старая карма. – Ты до сих пор не можешь забыть? – Что? – Почему ты не взял меня с собой? – У тебя нет такого прошлого. Не заступить за черту – вот что важно, думаю я. Та – заступила. Та не только переступила черту, та пересекла ее, не задумываясь, как танк пересекает траншею врага. Не задумываясь и без оглядки. Та ее перечеркнула, черту, за которой разверзлась бездна… Она разорвала нить взаимоненасыщения. И теперь эту нить – не соединить. Я не помню, почему вдруг я снова вспомнил ее – ту, кто до сих пор не дает мне покоя. – О чем ты думаешь? – спрашивает Юля. – Снова о ней? Она просто читает уже мои мысли. – Видимо, жадность, – говорю я, – да, теперь это стало особенно очевидно, ее жадность… Да, чересчур жадная, чтобы быть счастливой, она так и не смогла… – Жадная… Чтобы быть счастливой? – Именно: чтобы стать счастливой! Я бы мог понять и принять ее экономность, излишнюю бережливость или оправданную заботу о завтрашнем дне… Мог бы объяснить ее обоснованную обстоятельствами расчетливость… А тут – обыкновенное банальное скупердяйство, беспримерная животная жадность! Это даже не обсуждается. Здесь точка. Ведь если это уже случилось, жажду стяжательства и наживы, алчного собирательства сокровищ на земле, а не на небе, остановить невозможно. Мы ведь не должны быть богаче самого бедного, и каждый божий день должны упражняться… – В щедрости!.. – Именно! Не надо лезть на пьедестал с пятаком в руке и орать нищему: «Держи, несчастный!». Мы должны быть благодарны этому нищему за то, что он есть, и мы, подавая ему, помогаем самим себе становиться щедрее и совершеннее. – А знаешь, – говорит Юлия, – в каждом человеке заложена энергия добра, которая увеличивается, когда ты её отдаёшь. Конфуций… – Знаю-знаю. Ты уже говорила. Ты своим Конфуцием уже… Извини… – Хм!.. – Юсь, – говорю я, – знаешь… – Слушай, – вдруг взрывается Юля, – я запрещаю тебе… Да сыт я уже, сыт твоими запретами! Своими запретами, думаю я, ты медленно режешь мне вены вдохновения и подрезаешь крылья, несущие меня к тебе же! Ты же знаешь – крылья любви! И больше не слушаю ее: – Ты не могла бы, – прошу я, – свою щедрость дарить не только всему человечеству, но и мне! – Пс! Да please [51] , да, пожалуйста! Сколько угодно!.. Да, так вот Конфуций благодарил каждого, кому смог помочь, за то, что ему помогли проявить лучшие свои качества. Величие своё он создавал – отдавая. – Вот! Вот-вот… Вот и мы свое величие должны… Что на этот раз она хотела мне запретить, я не знаю. – Ясно-ясно. В чем же трудность? – снова спрашивает Юлия. О, Sancta simplicitas! [52] Если бы я мог это знать. Эта болезнь ведь неизлечима испокон веков и, она смертельно опасна. – Своим «Юсь» ты делаешь меня бесхвостой, – потом говорит Юля. |