Книга Балаган, или Конец одиночеству, страница 31 – Курт Воннегут

Я столкнулся с самой Верой на ступеньках особняка. Все ее рабы ушли в бывший Парк Объединенных Наций, они сажали там арбузы, кукурузу и подсолнухи. Я слышал, как они поют «Миссисипи, река большая…» Они всегда были веселые, довольные. Они считали, что им счастье привалило – быть рабами.

Они все были Белки-5, и примерно две трети из них поначалу были Крыжовники. Всем, кто хотел попасть в рабы к Вере, приходилось менять вторые имена на Белка-5.

Хэй-хо.

* * *

Вера обычно трудилась наравне со своими рабами. Она любила поработать в полную силу. Но на этот раз я ее застал в праздности – она возилась с великолепным цейссовским микроскопом, который один из ее рабов накануне выкопал из развалин больницы. Все эти годы он прекрасно хранился в фабричной упаковке.

Вера не заметила, как я подошел. Она заглядывала в окуляр, по-детски старательно и неумело крутя винты настройки. Я сразу понял, что микроскопа она никогда не видала.

Я подкрался поближе к ней и сказал:

– Бууух!

Она отдернула голову от окуляра.

– Привет, – сказал я.

– Напугал до смерти, – сказала она.

– Прости, – сказал я и расхохотался.

Эти старинные игры никогда не надоедают. И это меня радует.

* * *

– Ничего не вижу, – сказала она. Это она жаловалась на микроскоп.

– Там только маленькие вертлявые твари, которые норовят убить нас и слопать, – сказал я. – Ты и вправду хочешь на них посмотреть?

– Я смотрела на опал, – сказала она и положила на предметный столик микроскопа браслет из бриллиантов с опалами. У нее была такая коллекция драгоценностей, что в прежние времена за нее дали бы миллионы долларов. Все приносили ей найденные драгоценности, так же как мне приносили подсвечники.

* * *

Драгоценности никому не нужны. Как, впрочем и подсвечники – в Манхэттене свечей давно уже нет. По вечерам все люди жгут тряпочные фитили, плавающие в мисках с животным жиром.

– Может, в опале затаилась Зеленая Смерть, – сказал я. – Зеленая Смерть может затаиться повсюду.

Спросите, почему мы сами не померли от Зеленой Смерти? А мы принимали профилактическое средство, которое совершенно случайно открыли родственники Исидора, Крыжовники.

Стоит нам только лишить этого средства бунтовщика – или целую армию бунтовщиков, если на то пошло, – и он со всей компанией без промедления окажется в загробном царстве, то есть на Индюшиной ферме.

* * *

Между прочим, ни одного великого ученого среди Крыжовников не было. Они наткнулись на чудодейственное средство по прихоти случая. Они жрали непотрошеную рыбу, а то вещество – может, как следствие прежних загрязнений окружающей среды – содержалось где-то во внутренностях этой самой рыбы.

* * *

– Вера, – сказал я, – если ты когда-нибудь научишься смотреть в этот микроскоп, твое сердце будет разбито.

– С чего это мое сердце будет разбито? – сказала она.

– Ты увидишь те существа, которые вызывают Зеленую Смерть, – сказал я.

– Почему я должна над ними рыдать? – спросила она.

– Потому что ты женщина совестливая, – сказал я. – Разве ты не понимаешь, что мы истребляем их триллионами – каждый раз как принимаем лекарство?

Я засмеялся. Она не смеялась.

– Я не смеюсь потому, что ты, нагрянув сюда без предупреждения, вконец испортил сюрприз, который мы готовили тебе ко дню рождения.

– То есть как? – сказал я. Она сказала:

– Донна, – она говорила об одной из своих рабынь, – собиралась преподнести его тебе. А теперь никакого сюрприза не будет.

– Уммм, – сказал я.

– Она думала, что это такой модерновый абстрактный подсвечник.

* * *

Она мне призналась, что несколько дней назад к ней заходили Мелоди с Исидором, и они снова ей говорили, что мечтают когда-нибудь стать ее рабами.

– Я попыталась им растолковать, что рабство – удел избранных, – сказала она.

* * *

– Ты вот что мне скажи, – продолжала она, – что станется со всеми моими рабами, когда я помру?

– «Не заботься о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» [5] . Аминь, – сказал я.

Мы со старушкой Верой, сидя на ступеньках особняка, предались воспоминаниям о Битве на озере Максинкукки, в северной Индиане. Я видел ее с вертолета по пути в Урбану. А Вера угодила в самое пекло вместе со своим мужем-алкоголиком, Ли Осьминогом-13 Цаппой. Они кашеварили при одной из полевых кухонь в армии Короля Мичигана.

– Вы мне сверху казались копошащимися муравьями, – сказал я. – Или микробами под микроскопом.

Мы не рискнули спуститься пониже – мало ли, вдруг подстрелят.

– Да нам и самим так казалось, – сказала она.

– Если бы я тогда тебя знал, я бы попытался спасти тебя, – сказал я.

– Это было бы все равно что спасать одну заразную букашку из миллиона таких же букашек, Уилбур, – сказала она.

* * *

Вере приходилось не только привыкать к свисту пуль и осколков над кухонной палаткой. Ей пришлось еще и защищаться от собственного мужа, который успел напиться. Он зверски избил ее в самый разгар сражения.

Он подбил ей оба глаза и сломал челюсть. Он вышвырнул ее из палатки. Она упала навзничь, прямо в грязь. А сам он вышел следом, чтобы объяснить ей, как избежать подобных взбучек в будущем.

Он вышел в самый подходящий момент – напоролся на пику вражеского кавалериста.

– А в чем, по-твоему, мораль этой истории? – спросил я Веру.

Она положила мозолистую руку мне на колено.

– Уилбур! Смотри не вздумай жениться, – сказала она.

* * *

Мы немного поговорили об Индианаполисе, который я повидал в тот раз и в котором она и ее муж служили – она подавальщицей, он – барменом в «Клубе Чертовой Дюжины» еще до того, как они вступили в армию Короля Мичигана.

Я ее спросил, как этот клуб выглядел изнутри.

– Ну как тебе сказать – у них там были повсюду чучела черных кошек, и блуждающие огоньки, и пиковые тузы, пригвожденные к столу кинжалом, и прочее в том же духе. Я обычно выходила в туфлях на гвоздиках, в сетчатых колготках, при маске и прочем. У всех подавальщиц, и барменов, и вышибал были накладные вампирские клыки.

– Уммм, – сказал я.