Онлайн книга «Единственный вдох»
|
Ева осматривается. – Милое у тебя местечко. Это сюда вы приходили в детстве? Сол кивает. – А где же хижина? – Раньше была прямо на месте дома. – Понятно. Как-то Джексон усадил ее на колени и начал рассказывать: – У нас в Тасмании пунктик насчет хижин. Это убежище, где можно скрыться от цивилизации, насладиться личным пространством. Папе когда-то там нравилось… Он сказал это с такой грустью, что стало понятно, как сильно Джексон скучает по отцу. Ева обняла его и поцеловала в губы. – За что? – спросил он. – Просто за то, какой ты есть. Сол говорит: – Пойду промою рыбу. Заходи в дом, налей себе что-нибудь. Внутри пахнет свежим деревом. Гостиная – она же столовая – отделена от террасы раздвижными дверями. В углу – дровяная печь, бревна и хворост для растопки. Обстановка простая: широкий коричневый диван, низенький кофейный столик из необработанного дерева и огромный книжный шкаф, подсвеченный двумя старыми рыболовными лампами. На стенах фотографии в стеклянных рамках. Снимок из-под воды: солнце пробивается сквозь поверхность моря; бескрайние песчаные дюны, напоминающие припорошенный первым снегом горный хребет; Джексон с тяжеленным рюкзаком у Мачу-Пикчу [4] . У Сола большая коллекция книг, связанных с морской жизнью: «Австралийский рыбак», «Биография трески», «Морской промысел», «Размышления о фридайвинге», «Море вокруг нас», «Узлы и мачты», «Кораблекрушения Тасмании». Но этим полки не ограничиваются – художественной литературы тоже немало, от классики до современных романов. Вдруг имя на корешке книги привлекает ее внимание: Линн Боу. Мать Сола и Джексона. Ева ставит бутылку вина на столик и осторожно достает книжку. Джексон говорил, что их мама была писательницей и любила бывать на Уотлбуне – здешний простор давал вдохновение. Когда мальчишки были маленькие, она водила их то на один, то на другой мыс, и там, на открытом пространстве, они устраивались за чтением или рисованием, пока Линн писала. С внутренней стороны обложки черно-белая фотография красивой женщины с длинными волосами, скромно заколотыми сзади. Глаза как у Сола – большие, темные и серьезные. На первой странице посвящение: «Дирку. Как всегда». Трудно представить мужчину в стоптанных носках, от которого разит виски, рядом с этой привлекательной молодой женщиной. Со слов Джексона Ева знала, как подкосила его отца смерть Линн. Она была главной в их семье, была солнышком, вокруг которого вращались трое мужчин. – Моя мать, – вдруг говорит Сол. Ева изумленно оборачивается. Он стоит в дверном проеме и пристально смотрит на нее. У Евы вспыхивают щеки. – Она была очень красивой. – Да, – соглашается Сол. – Была. Ей хочется добавить что-то еще, но Сол уже уходит на кухню. Он моет руки, вытирает полотенцем и начинает крупно нарезать перец чили, чеснок и кориандр. Ева стоит, оперевшись о столешницу, предлагает помочь – дважды, – и на второй раз, просто чтобы занять ее, Сол поручает Еве сделать салат. Он фарширует рыбу нарезанными травами и пряностями. Так странно – в этот дом давно не заглядывала женщина. – Сегодня поймал? – спрашивает Ева. – Ага, подводным ружьем. Австралийский лосось. Повезло, собрались косяком почти у берега. Сол кладет каждую рыбину на большой кусок фольги, вспоминая, как кружили в воде рыбы, сверкая на солнце серебристыми хвостами. Он просто стоял на месте и смотрел. Порой Сол даже не нажимает на курок: ему нравится наблюдать, как они снуют в воде, как блестит чешуя. – Лучше, чем ловить на удочку? – интересуется Ева, надрезая помидор. – По крайней мере, так честно, – отвечает он. – Ловишь только то, что можешь съесть, и к тому же никакой наживки. А если вернешься с пустыми руками – что ж, значит, удача сегодня на стороне рыбы. – В то утро, когда я только сюда приехала, ты нырял без ружья. Сол кивает. – Иногда просто плаваю под водой. Без всяких там аквалангов, задерживаю дыхание. – Я видела про это передачу: люди ныряют на невероятную глубину, да? – Некоторые да. Рекорд фридайвинга без утяжелителей и креплений – сто двадцать один метр. – Не может быть! Какие же надо иметь легкие! Ты как-то замеряешь глубину? Сол сбрызгивает рыбу маслом чили и выжимает сверху пару лаймов. Отдергивает палец, когда сок попадает на царапину. – Нет, мне все равно. Приятно, что не надо возиться с баллоном или каким-то оборудованием. Да и увидеть так можно больше, рыбу обычно пугают пузырьки воздуха. Ева выкладывает помидоры в салатницу, начинает резать латук. – И что тут можно увидеть? – Дайвинг на Уотлбуне – это совсем не как в тропиках. Тут и скаты, и рыбы-лопаты, и австралийские акулы, и морские драконы. – Морские драконы? – Они из семейства игловых – как морские коньки, только крупнее. – Сол ополаскивает и вытирает руки, достает хлеб и режет большими ломтями. – Уотлбун – одно из немногих мест, где их можно наблюдать. – Джексон рассказывал, что любил бывать здесь в детстве. Вот оно. Джексон. Сол был у отца, когда узнал о случившемся. Дирк смотрел телевизор и пил пиво, как вдруг раздался звонок. Воздух будто наэлектризовался. Отец взял трубку и резко выпрямился. Слушал, открыв рот, но не сказал ни слова, просто позвал к телефону сына: далекий голос полицейского с английским акцентом сообщил о несчастном случае на рыбалке. Сол спросил, где все произошло, кто там был, нашли ли тело. После он понял, что не задавал столько вопросов о брате последние несколько лет. – Сол? – окликает его Ева. Он замер с ножом для хлеба в руке. – Пойду разожгу костер, – бормочет Сол, затем кладет нож на место, берет поднос с рыбой и, потупив взгляд, выходит из дома. Они ужинают на террасе, любуясь небом, где подсвеченные розовым облака постепенно скрываются в сумерках. Сол почти все время молчит, а Ева, чувствуя легкую тошноту, едва притрагивается к рыбе. Наконец она откладывает вилку и нож, затем натягивает свитер. – Можем пойти в дом, – предлагает Сол. – Не надо, здесь лучше. Появляются первые звезды, и уже через полчаса все небо будет мерцать. В воздухе витает лимонный аромат – Сол зажег свечи. Вокруг тихо, слышно лишь, как плещутся волны и трещат сверчки. |