Онлайн книга «Единственный вдох»
|
– Прости… пожалуйста, прости меня. В тот день я не утонул. Хотя искренне думал, что погибну. – Джексон переступает с одной ноги на другую. – Волны захлестывали, и меня унесло течением в соседнюю бухту. – Его голос дрожит. – Там я и выбрался. Она едва улавливает смысл слов, в голове крутится только одно: «Ты же умер, ты не должен быть жив». – Было дико холодно. – Джексон качает головой. – Нет, не опишешь, такого я никогда не чувствовал. Может, из-за гипотермии, я буквально ничего не соображал. Кое-как выполз на берег – помнишь, там на песке сплошные шлюпки? Ева молча смотрит на него. С мокрых волос капает на лицо, от соли жжет глаза. – Я стащил с лодки брезент, чтобы в него завернуться, а под ним лежала штормовка. Я закутался и спрятался от ветра в самой лодке. Потом, наверное, вырубился – страшно замерз, сил не осталось. Когда очнулся, уже темнело, над морем кружил вертолет. Увидев вдалеке спасательную шлюпку, я подумал: «Видимо, кто-то попал в беду». – Джексон нервно сглатывает. – Только затем я понял, что ищут меня. – Он смотрит под ноги, качает головой. – Прости. Надо было кому-то передать, что со мной все в порядке. Надо было сказать, что я жив. В темноте Ева пристально смотрит на него. – Но ты не сказал. Сол идет по пляжу к хижине и вдруг слышит голоса. Он замедляет шаг, пытается разглядеть Еву. Она стоит в воде у берега, безвольно опустив руки, и бледный лунный свет отражается от ее мокрой одежды. В чем дело? Тут Сол замечает еще одного человека, и его разум отключается – так глохнет машина, если поспешно переключить передачу. Это Джексон, вид у него потрепанный: одет в лохмотья, густая борода… Поверить невозможно. Брат что-то говорит о мощном течении, входе в гавань, штормовке… Сол смотрит только на Еву: в свете луны ее кожа будто выбеленная, все тело трясет. Он заходит в воду, приобнимает Еву за спину. Кардиган промок, она дрожит. – Ева, ты как? – спрашивает Сол. Она молчит. – Давай-ка выйдем на берег. Сол слегка подталкивает ее в спину, и они медленно бредут по мелководью. Выйдя из воды, Сол обращает внимание на брата. Он здесь, он жив. Стоит прямо перед ними. Хочется обнять Джексона – и врезать ему. – Какого черта здесь происходит? – Я просто идиот… Я так облажался! Не знаю, как все исправить. – Голос брата звучит напряженно. Нельзя здесь оставаться – Еву надо согреть. – Ко мне, – отрывисто бросает Сол. Всю дорогу они молчат. Сол то и дело поглядывает через плечо, чтобы убедиться – Джексон не исчез. Добравшись до дома, он ведет Еву в спальню, дает ей полотенце, а сам пока ищет какие-нибудь сухие вещи. Он не готов думать о человеке, который меряет шагами гостиную. Сол достает футболку с длинными рукавами, теплый свитер и шерстяные носки. Ева по-прежнему не двигается с места, просто держит полотенце в руках. С одежды капает на пол, влажные волосы прилипли к лицу. Ее бьет дрожь. – Ева, надо переодеться. Она не сводит взгляда с двери, вдруг там появится Джексон. Сол берет полотенце, аккуратно вытирает ее волосы. – Я тебя раздену. Он быстро расстегивает промокший кардиган, снимает с Евы джинсы и белье. Кожа бледная и покрыта мурашками. Затем помогает ей одеться в сухое: и футболка, и свитер прикрывают бедра, а спортивные трусы сойдут за шорты; натягивает носки на ее мокрые ноги. – Согреваешься? Ева кивает. В гостиной Джексон нервно ходит вокруг кофейного столика, от ботинок – влажные следы на полу. Увидев Еву, он замирает. Сол укутывает Еву в одеяло, которое лежало на диване, и предлагает ей сесть, но она отказывается: стоит, спрятав руки в длинные рукава свитера. Комнату наполняет запах опилок – Сол разжигает печь. Затем он приносит бутылку виски, наливает три стакана. Джексон берет стакан грязными руками. Ева греется у огня, который только начинает разгораться, а Сол уходит на кухню, чтобы позвонить Кейли. Он ни слова не говорит про Джексона, только сообщает, что Ева немного побудет у него. – Ладно, Сол, – неожиданно по-доброму отвечает Кейли, – пусть остается сколько захочет, только напомни, что в семь утра нам уезжать. – Затем добавляет: – Прости. Мне жаль, Сол. Слова отдают болью в груди: Ева решила уехать. Такое чувство, что все это время Ева ждала, затаив дыхание. Она не сводит глаз с Джексона. За несколько месяцев, что они не виделись, тот как будто постарел: лицо вытянулось, заросло густой темной бородой, глаза запали. Волосы на голове сбриты неровно. Джексон похудел. Сильно похудел. Вещи на нем незнакомые: свободные брюки болотного цвета с дырой на колене и плотная парусиновая куртка. Под ногтями грязь, а руки трясутся, когда он поднимает стакан с виски. «Дирк. Вот на кого он сейчас похож», – думает Ева. Она обращает внимание на левую руку Джексона. На его безымянный палец. – А где кольцо? Джексон медленно поднимает руку и смотрит на нее так, будто впервые видит. – Мне… пришлось его снять. – Где оно? Джексон закрывает глаза. Как-то, лежа в постели, Ева целовала его веки: кожа казалась такой нежной и чувствительной. – Я его продал. Дыхание перехватывает. – У меня не было выбора, Ева. Я остался без всего. – Второе кольцо ты тоже продал? – отрезает она. Между Евой и Джексоном повисает напряженная тишина. – Мы с ней виделись, – говорит Ева. – Жанетт все рассказала – о вашем браке, о Кайле. О пожаре в лесу. Джексон изумленно моргает. В комнату возвращается Сол, и Джексон переводит взгляд на брата. – Жанетт думает, что ты погиб из-за нее, – продолжает Ева. – Мы ссорились, и она толкнула меня. Я поскользнулся, это вышло случайно. – Все были уверены, что ты утонул. А ты молчал. Джексон резко почесывает уголок рта – этот жест Еве незнаком. – Что мне было делать? Жанетт грозилась пойти в полицию. Я понимал, что потеряю тебя, Ева. Окажусь в тюрьме, и ты все узнаешь о моем прошлом. Подумал, будет лучше, если меня сочтут мертвым. – Чем лучше? – едва слышно шепчет Ева, не веря его словам. – Не знаю, – качает Джексон головой. – Да, это ужасное решение, но, поступив так… я уже не мог все вернуть. Было слишком поздно. – И что потом? – спрашивает Сол. – Как только стемнело, я ушел с пляжа. Вернулся на поезде в Лондон, заскочил домой… – Что? – изумляется Ева. – Ты был у нас в квартире? |