Онлайн книга «Остров надежды»
|
«Разобралась и с рассуждениями капитана Немо о „древнем Суэце“. У Асуана под наносами Нила разглядела бывшее русло, заполненное илом. Оно ведёт прямехонько к Красному морю. Да, и вообще многое открывается сверху. „Мне сверху видно всё“. И нужно вести исследования. Сравниваю, например, тихоокеанский и атлантический шельфы заливов Панамского и Москитос, их придонные отложения и становится ясно: океаны и прежде сообщались». Сеансы связи занимали теперь переговоры со специалистами. – Наблюдала с утра за морской динамикой. Соленый черноморский «язык» высунулся в пресное Азовское море. Ведёт себя будто живой: то убирается, то вновь вытягивается. У нас модельным морем считается Каспийское. – Почему? – Оно в полётах больше изучено, и ещё в нём есть всё. Даже классика: «Волга впадает в Каспийское море». Я уточняю и конкретизирую. Выносы Волги доходят до полуострова Мангышлак. Выносы хорошо различаются. Тёмные и прозрачные воды – морские, а мутноватые и посветлей – выносы. После дождей выносные воды резко увеличиваются и уходят далеко в море. Три фронтальные полосы от Махачкалы до Кизлярского залива – водоразделы холодных и тёплых вод. А в целом Каспий – сложное и динамичное море. Океан в миниатюре. – А подводные хребты видите? – Иногда очень хорошо. Я знала, что их видели, но самой как-то не приходилось. Но однажды при низком солнце наблюдала завихрения около Японии (от контакта вод Японского и Охотского морей) и вдруг отчётливо вижу от Хоккайдо до Сахалина подводный риф, а к востоку, за впадиной подводный хребет. Четко виден, без фокусов, невооружённым глазом. На поверхности волны видны и рябь, и пенные барашки, а под ними подводный рельеф прорисовывается. Мы потом смотрели, разбирались, эти хребты уже есть на картах. Но увидели особенности, и я их зарисовываю. Непостижимо, но факт. Я думаю: там поднятие глубинных вод. Мы по оттенкам воды зоны подъема отличаем. Они сине-зелёные. – Наука так объясняет этот феномен: океаническая поверхность не ровная, она поднимается над горами (горы ведь менее плотные) и опускается над провалами дна. Словом, поверхность воды отслеживает донный рельеф. – Океаническое дно просматривается при невысоком солнце. Когда солнце над горизонтом невысоко (20–30 градусов), а смотришь под углом 20–30 градусов к вертикали и если нет бурь и крупного волнения, видны придонные водоросли, точно дороги на дне. – Удивительно. Вода, я знаю, непрозрачна уже в слое более ста метров, а тут километровые глубины. – Хребты отчетливо видны, как над водой. – А океанские уступы встречали? – Недавно видела к востоку от Африки. Полоса, шириной в километр и в сотни километров длиной. Океан был чист, как зеркало, а на нём уступ и тень от него на воде. – Может, это два течения встретились, и обозначился водораздел? Здесь немало течений «гуляющих», но у них обычная свита – ринги. Я недавно вела наблюдение за течением, мощным, как Амазонка, у Соломоновых островов… Ой, погодите, подо мной, в районе Сандвичевых островов кораблик движется наперерез айсбергу… От него белый след и хорошо виден маршрут. Как бы беды не вышло, как с «Титаником». – Эй, на борту. – Есть, на борту. – Кто у вас дежурит сегодня? – Не догадались? Это – я, Жан. – Значит, сегодня работаем, как договорились, по облачности, завтра пожарными, послезавтра по пастбищам.. – Мы-то, пожалуйста, да солнце никак не взойдёт. Чуть появится и вновь в атмосферу прячется, по горизонту плывёт. Голубая заря, и солнце в ней купается. – Жан, это вы на солнечной орбите. У вас – полярный, космический день. Солнце совсем не заходит? – Заходит, но ненадолго, а заря постоянно горит. – Да, сегодня не понаблюдаешь. – Озонные слои видны. Они просвечены звездным светом. А горизонт цвета морской волны и серебристые облака по всему горизонту. Они выше белесого слоя, перед фиолетовым. Вот-вот появится солнце и горизонт будто кипит, а потом выглядывает краешек. Обычно не так. Словно разгорается топка за горизонтом. Над Землёй вытягиваются черные облака; и вот, прорвав обруч зари, встаёт над Землей светило. Поначалу из-за рефракции сплющенное, как дыня, и поднимаясь распрямляется, как надуваемый мяч. А сейчас «мяч» то надувается, то спускается, а на нём линии. Верхняя – тёмная, нижняя – жёлто-коричневая, по бокам ступеньки, свидетельствующие об атмосферных слоях, сгущениях – линзах, скачках показателей преломления. Я сейчас продиктую размеры. – А Земля видна? – Земля будто туманом покрыта. Облака дают длинные тени. Серебристые облака сейчас вижу прямо под собой. На фоне чёрной Земли они – то розовые, то оранжевые. Обычно как? Серебристые облака только на горизонте в виде полос. Серебристый нимб встречаем над полюсом, и тогда хоть высоту замеряй – 75–85 километров. Несколько раз видели двухъярусные серебристые облака. Тонкие слои на высоте 90–95 километров. – И как они выглядят? – Полупрозрачные, а в районе Фолклендских островов – горчичные. – Что там с солнцем? – То всплывает, то погружается. Когда оно прячется, я измеряю озонный слой. Над Арктикой дырок нет. Слой – сплошной. А вот над Антарктидой… Весна там, истончается озонный слой. – Весна, известно, – дело ненадёжное. Течет ультрафиолет сквозь дыру, губит растительность. – Влияет и на планктон, и от того вся цепочка… – А где Сергей? – Переделывает станцию. Да, он на связи. – Как успехи, Сергей? – А вы не слышите? Я уже многое подключил: холодильник, все вентиляторы. Грохочет всё. Шестьдесят децибел для рабочих зон… – А в зоне отдыха? – Пятьдесят. – А Софи на связи? – Нет, она советуется. – С Жаном? – Мы, знаешь, ведь вчетвером летаем: Жан, я, Софи и её земляк из Клермон-Феррана. Как выглядит? На банкнотах можешь посмотреть. Всем ведь везёт по-разному. Софи несомненно повезло с земляком из Клермон-Феррана. Овернь – одна из древних французских провинций. Мрачные леса в окружении гор и потухших вулканов. Зимы здесь – суровые, с ледяными ветрами, лето – жаркое. В ясную погоду видна вершина Пюи-де-Дом, где по старинным поверьям собираются колдуны и ведьмы. Они проводят, по-современному, семинар, симпозиум, обучаются очаровывать и порчу наводить. Впрочем легенды о сборищах на горе – не беспочвенны. При строительстве обсерватории на Пюи-де-Дом обнаружили остатки культовых сооружений. Три с половиной века минуло со времен Паскаля, а казалось мало что изменилось в этих краях. Население выросло всего в семнадцать раз, а при нём оно составляло около девяти тысяч, живших в мрачных домах из блоков, вытесанных из лавы. |