Книга Дело о Медвежьем посохе, страница 55 – Георгий Персиков

Кумеда через Никодимыча уже разослал клич по всем лихим людям, и, как назло, мальчишка пропал – то ли разбойники перестарались, то ли негодника задрал медведь, то ли он сам утонул.

А что, если пророчество верно? Если мальчишка и в самом деле явится всему миру и усмирит какого-нибудь гайдзина? Наградят ли за это Кумеду? А если каторжанин убьет мальчишку и тот ничего не скажет?

С этими мыслями японец медленно двигался к центральной площади, где его ожидал молчаливый Токояма.

На площади уже собрался народ. Судя по всему, явиться на праздник решило едва ли не все население городка. Рядом с Токоямой Кумеда увидел раскрасневшегося инженера Кононыхина.

– Кумеда-сан, я, как услышал, что японцы праздник справлять будут, сразу про вас и подумал. Дай, думаю, приду, посмотрю, как у людей праздники справляются. У нас-то сами знаете, как бывает: напьются, передерутся и мордой в грязь. А бабы их потом по домам волокут, – выпалил инженер, как только японец подошел к нему.

– Ну что вы, Михаил Степанович, у нас тоже, бывает, случаются… – Кумеда не сразу подобрал нужное слово, – эксцессы. Да, эксцессы случаются и у нас. Но сегодня их, надеюсь, не будет.

– А как там насчет нашего маленького совместного предприятия? Пойдет дельце? – не унимался назойливый Кононыхин.

– Разумеется, – напустил на себя как можно более важный вид Кумеда. – Я разговаривал с нашими партнерами в Японии. Все будет сделано в лучшем виде. Не далее чем к следующей зиме вы, дорогой Михаил Степанович, станете настоящим миллионером. Попомните мое слово, – Кумеде не терпелось отделаться от бесполезного в данный момент инженера.

– Ваши слова да Богу в уши, как говорится, – глупо хихикнул Кононыхин.

К японцам подошел невысокий и полноватый человек в шубе.

– Позвольте отрекомендовать себя – Иван Наумович Овсов, хозяин трактира и товарищ градоначальника. По сути, второе лицо в нашем Богом забытом поселеньице, а сегодня даже первое. Начальство наше заболеть изволило, так что за главного на празднике буду я, – улыбнулся он.

Кумеда протянул руку.

– Спасибо, что позволили нам провести наш скромный праздник. Такое уважение к чужим традициям большая редкость в наше неспокойное время. Я всегда знал, что русские люди очень отзывчивы и терпимы.

– Не стоит благодарности. Мы тут живем очень скучно, поселеньице очень маленькое, от силы четыре тысячи душ, да и те наполовину вчерашние каторжники. Какая уж тут культура, – с театральным огорчением произнес Овсов. – Мы здесь живем на краю земли, все про нас забыли, столица за тысячи верст, и за неделю не доедешь. Никому до нас нет дела, – продолжил он.

Кумеда понял, что Овсов не чужд вольнодумству.

– Поверьте, дорогой Иван Наумович, я вам сочувствую от всей души. Такая жизнь очень печальна. Мы, японцы, не разбрасываемся землями, и наш император не позволил бы такого отношения к своим территориям.

Овсов улыбнулся.

– Говорят, император ваш огромный флот построил и на наш скромный островок глаз положил, – подмигнул он японцу.

– Что вы, дорогой друг, у нас и в мыслях ничего подобного нет. Мы, японцы, трудолюбивый и мирный народ, мы никогда не нападаем ни на кого первыми, а предпочитаем улучшать то, что уже имеем, – с показным возмущением, смешанным с удивлением, произнес Кумеда.

– То-то и оно, что все так про себя говорят, а потом – раз, – Овсов ударил кулаком о ладонь, – и война. И как тогда быть?

Кумеда не знал, как тогда быть. Он предпочитал вообще об этом не думать. Ему было все равно, он только хотел найти наконец этого чудо-мальчика и забыть про все это, как про ночной кошмар. Детство он провел на южной части Сахалина, как называли русские этот остров. Воспоминания о неустроенном быте, постоянной рыбной вони и холодной лачуге, в которой он рос, угнетали его.

«Что за народ, – подумал про себя Кумеда. – Живут на краю земли, за сотни верст от своего народа, холод такой, что мозг сводит, а их каждого философствовать тянет».

– Мой дорогой Овсов-сан, наш император очень мудр. Он никогда не станет воевать с такой огромной страной, как ваша. Будьте спокойны, вам ничего не грозит, – вяло улыбнулся японец.

Он надеялся, что Овсов теперь отстанет, но тот не унимался. В городе не так уж часто бывали приезжие, тем более владеющие русским языком, и ему хотелось расспросить гостя о заморской экзотике.

– А правда, что ваш император – живой бог? – лукаво прищурился он.

– Наш император – прямой потомок Аматэрасу. Богиня-солнце породила наш блистательный императорский род, научила нас возделывать рис и ткать, – серьезно произнес Кумеда. Нельзя сказать, что он сам был абсолютно уверен в истинности этих утверждений, но решил не давать чужестранцу повода сомневаться в могуществе Японии.

– Стало быть, он и сам чудеса умеет творить? – не унимался Овсов.

– Само существование Японии является чудом и свидетельством того, что боги не забывают нас. Нашу страну много раз пытались завоевать, и всякий раз враги терпели неудачу. А наша страна с каждым годом становилась только сильнее. Разве это не свидетельство?

– Знаете, – хмыкнул Овсов, – на нашу страну тоже много раз нападали, и каждый раз наш народ расправлялся с врагами. И ни разу нас не удалось разорить. Но у нас не очень верят в божественное заступничество. Особенно теперь. Ныне модны идеи, что никакого Бога вообще нет.

Кумеду порядком утомил этот разговор. Кроме того, он продрог на свежем воздухе, и ему не терпелось поскорее закончить праздник и уйти погреться в теплое помещение.

– Честно говоря, моих познаний в русском недостаточно, чтобы дискутировать на такие сложные философские темы, – Кумеда старался сформулировать помягче. – Разговор с вами очень увлекателен, но, к сожалению, меня ждут дела, пора начинать праздник. С удовольствием побеседую с вами позже в вашем трактире. Я там уже бывал, вы могли меня видеть, но я, к сожалению, не знал, что вы занимаете здесь столь высокий пост, иначе непременно засвидетельствовал бы вам свое почтение.

Овсов поклонился.

– Я только хотел сказать, что очень уважаю ваш народ и нам, русским, есть чему поучиться у вас. А теперь делайте то, что велит вам традиция, – с этими словами он покинул японца.

Кумеда не очень хорошо знал, что необходимо делать. Он был не религиозен и с детства помнил только то, что на алтарь необходимо принести рис и поблагодарить богов за хороший урожай, но какие слова при этом произносить, он не знал. Токояма, к которому он обратился в надежде на помощь, буркнул, что это не его дело. Так что Кумеда рассчитывал сымпровизировать, произнеся те слова, которые, по его мнению, могли быть правильными в данной ситуации. Тем более что задача облегчалась тем, что русские жители Александровска не имели никакого представления об этом ритуале.

Кумеда подошел к алтарю в центре площади, и шептавшаяся прежде толпа вмиг затихла.