Книга Ва-Банк, страница 76 – Анри Шарьер

Но на пороге стоял мой лучший друг – полковник Боланьо. Он, как и члены его семьи, всегда называл меня Папийоном. Только они, и никто больше в Венесуэле. Для всех остальных я был Энрике или дон Энрике, в зависимости от того положения, которое я занимал на тот или иной момент. На этот счет у венесуэльцев отличное чутье: они сразу видят, процветаешь ты или на мели.

– Привет, Папийон! Сколько же лет мы не виделись! Наверное, уже больше трех.

– Да, Франсиско, три года.

– Что же не заходишь? Посмотрел бы, как я устроился на новом месте, я ведь недавно построил дом.

– Ты меня не приглашал.

– Друга не приглашают, он приходит сам, когда захочет. Если у твоего друга есть дом, то это и твой дом. Пригласить друга – значит оскорбить его, уравнять с теми, кто не может прийти без приглашения.

Я не стал возражать, чувствуя, что он прав.

Боланьо обнял Риту, сел и в задумчивости облокотился на стол. Снял полковничью фуражку.

Рита подала ему кофе, а я спросил:

– Как ты узнал мой адрес?

– Это мое дело. А почему ты сам не сообщил мне его?

– Много дел и много забот.

– Забот?

– Предостаточно.

– Значит, не вовремя пришел.

– Почему?

– Хотел попросить у тебя в долг пять тысяч боливаров. Немного прижало.

– Никак не могу, Франсиско.

– Мы разорены, – сказала Рита.

– Ах, вы разорены? Ты разорен, Папийон? Неужто правда разорен? И у тебя хватает наглости заявлять мне об этом? Ты разорен и скрываешься от меня? Потому и ко мне не заходишь, чтобы не рассказывать о своих бедах?

– Да.

– Ну тогда позволь сказать тебе, что ты мерзавец. Когда у тебя есть друг, то именно ему и рассказывают о своих заботах и от друга должно ждать, что он поможет выбраться из беды. А ты большой мерзавец, потому что и не вспомнил обо мне, своем друге, готовом подставить тебе плечо. Представь себе, о твоих несчастьях я услышал от других. Вот и пришел сюда, чтобы помочь.

Мы с Ритой не знали, куда деться, и от волнения не могли даже говорить. Мы действительно ни к кому не обращались и ничего ни у кого не просили. Хотя многие, кому я оказывал большие услуги, кто был обязан мне даже своим положением в обществе, знали о наших трудностях, никто из них не пришел и не предложил нам хоть чем-то помочь. В основном это были французы, а среди них встречались как порядочные люди, так и проходимцы.

– Говори, что я могу для тебя сделать, Папийон.

– Нужно очень много денег, чтобы открыть новое дело. Только так мы могли бы зарабатывать себе на жизнь. Если у тебя и есть такие деньги, ты не можешь позволить себе одолжить их нам. К тому же вряд ли они у тебя есть, потому что сумма требуется серьезная.

– Так, Рита, одевайся, мы все вместе едем обедать в лучший французский ресторан.

К концу обеда договорились, что я подыщу себе подходящее дело и скажу ему, какая необходима сумма. Наш разговор Боланьо заключил такими словами:

– Если у меня хватит денег – нет проблем, если не хватит – займу у братьев и у зятя. Но, даю слово, ты получишь столько, сколько тебе потребуется.

Всю остальную часть дня до самого вечера мы с Ритой только и говорили что о Франсиско Боланьо, о его чуткости.

– Тогда, на каторге в Эль-Дорадо, он отдал мне свой последний костюм, хотя был еще простым капралом, и только для того, чтобы я прилично выглядел, а сегодня он пришел и протянул нам руку, чтобы мы могли встать на ноги и идти дальше.

* * *

Мы заплатили просроченный долг за нашу квартиру, прежде чем перебраться в прекрасный ресторан, удобно расположенный на авеню Лас-Делисиас, все в том же квартале Сабана Гранде. Он назывался бар-ресторан «Габ». Там нас и застал приезд Длинного Шарля.

Шарль де Голль, тогдашний президент Франции, прибыл с официальным визитом по приглашению президента Венесуэлы Рауля Леони.

Каракас, как и вся Венесуэла, отмечал это событие. Не только официальные лица или привилегированные классы, а как я и сказал, вся страна. Простые люди с мозолистыми руками, в соломенных шляпах и холщовой обуви, весь этот добросердечный народ взволнованно ждал Шарля де Голля, чтобы приветствовать его.

В «Габе» имелась малая крытая терраса; сидя там с одним французом, который пытался посвятить меня в тайны производства рыбной муки, я спокойно потягивал аперитив. Француз тихонько рассказывал мне о своем изобретении в этой области, усовершенствованием которого он как раз занимался. Когда на него выдадут патент, можно будет заработать миллионы. По значимости его изобретение можно сравнить с появлением первого кино. Он перешел на шепот и принялся косить глазами в сторону, чтобы придать нашему разговору еще более конфиденциальный характер и назвать сумму, которую я мог бы вложить в его исследования. Не дурак. Проходимец выражался изысканными словами, позаимствованными не в какой-нибудь Центральной школе, как, например, Клэрво, а в знаменитой Центральной школе Парижа, альма-матер выдающихся инженеров.

Всегда забавно слушать, когда собеседник рассказывает вам истории с единственной целью – навешать вам лапшу на уши. Я настолько увлекся его трепом, что совсем не заметил соседа за другим столиком, навострившего уши и склонившегося в нашу сторону. И не замечал его до тех пор, пока не развернул маленькую записку от Риты, переданную мне через гарсона. Сама Рита стояла за кассой. В записке говорилось: «Не знаю, что́ ты обсуждаешь с этим типом, но уверена, что твоему соседу очень интересно подслушать ваш разговор. Смахивает на тихаря».

Чтобы отделаться от изобретателя, я настоятельно посоветовал ему продолжать исследования и добавил, что лично я настолько верю в его успех, что незамедлительно вступил бы в дело, если бы у меня были накопления, но, к сожалению, это не так. Он ушел, а я поднялся и, обернувшись, оказался лицом к другому столику.

Там сидел очень крепко сбитый парень, безупречно одетый – галстук и прочее, костюм стального цвета; перед ним стоял стакан аперитива и лежала пачка французских сигарет «Голуаз». Спрашивать о его профессии или национальности не было никакой надобности.

– Perdone usted, fuma cigarillos franceses? [29]

– Да, я француз.

– А я вас не знаю. Скажите, вы, случайно, не телохранитель при Длинном Шарле?

Крепыш поднялся из-за стола и представился:

– Я комиссар Бельон, отвечаю за безопасность генерала.

– Очень приятно.

– А вы тоже француз?

– Не надо, комиссар, вы прекрасно знаете, кто я, и совсем не случайно сидите на террасе у меня в ресторане.

– Однако…