Онлайн книга «Я все равно тебя дождусь!»
|
– Ах вот оно что! Да, такое мне и в голову не пришло. – Простите! – Лида, ну что вы, в самом деле! При чем тут «простите»! Дело в том, что я сделал ставку на вас, а больше у меня на примете никого нет. Послушайте! Я правильно понимаю, что вы не завтра уйдете в декрет? – Нет, не завтра. – Лида отчаянно покраснела. – Мы просто… планируем, а как получится, кто знает… – Давайте все-таки попробуем, а? Я вас прошу, просто по-человечески, не по-директорски. Побудьте пока исполняющей обязанности. Пожалуйста! Мне надо занять эту должность, чтобы Дормидонт Николаевич не передумал. Но даже не это главное. Дело в том, что министерство навязывает мне свою кандидатуру, пока мягко, намеками, а я категорически не хочу, чтобы эта личность присутствовала в музее. Давайте сделаем так: вы поработаете сколько сможете, а я пока буду искать человека? На планерке Лида так погрузилась в воспоминания, что почти ничего не слышала. Вот она, тоненькая девочка с косичками, тихая, застенчивая, нескладная и слишком высокая для своего возраста, сидит у первого в ее жизни костра в первой археологической экспедиции, а Ива поет под гитару: «Осень – она не спросит, осень – она придет! Осень немым вопросом в синих глазах замрет…» Колеблющееся пламя освещает ее лицо, искры летят в небо… И когда Ива улыбается ей, юная Лида чувствует что-то такое странное, словно ее робкая душа расправляет крылья… Марк ждал Лиду у зала заседаний: – Ну, что? – Согласилась! – обреченно произнесла Лида. А Марк рассмеялся: – Я так и знал! И поцеловал ее прямо на виду у расходящихся с планерки начальников. – А-а, так вот кто ваш муж! – К ним неслышно подошел директор, и Лида смутилась. – Послушайте, мы с женой приглашаем вас в гости. Давайте прямо в эти выходные, не откладывая? Лидия Алексеевна, я готовлю приказ, а вы можете потихоньку переселяться в кабинет Дормидонта Николаевича, хорошо? Лида смогла только кивнуть, а Марк еще раз чмокнул ее в щеку. – Да, крепко он за тебя взялся! Ну что ты, родная? Ты прекрасно справишься, я уверен! Лида вздохнула: она-то вовсе не была так уверена. Собираясь в гости к директору, Лида как-то особенно старательно наряжалась и всю дорогу молчала, а когда подошли к дому, вдруг сказала: – Подожди, давай постоим пару минут. Дай мне сигаретку, пожалуйста! – Сигаретку? У меня нет, я же бросил – ты не заметила? – А, ну да. – Что с тобой? Ты так сильно волнуешься из-за своего Юрасика? – Да нет! Мы лет пятнадцать не виделись, представляешь? – С кем?! – С его женой, Ивой. – Ива?! Это что, имя такое? Так ты с ней знакома? – Да. Ну ладно, пойдем. Жалко, так покурить хотелось… – У меня есть средство получше! – И, едва за ними закрылась дверь лифта, Марк поцеловал Лиду. – Ну как? Полегчало? – Ну тебя! На кого я теперь похожа, ужас! Подержи дверь, я прическу поправлю… Хорошо хоть зеркало в лифте есть. – Ты похожа на красивую женщину, которую только что страстно целовали! – А ты просто невозможен! Пошли. Марк с интересом разглядывал хозяйку дома с экзотическим именем, из-за которой так переживала Артемида. Ива оказалась стройной привлекательной женщиной с очень светлыми, почти белыми волосами, ростом чуть повыше Юрасика. Ничего особенного! Но постепенно Марк оценил ее строгое обаяние и сдержанную силу характера – в этой семье главной явно была Ива. Сам Юрасик до смешного походил на собственную миниатюрную маму, которая очень активно принимала гостей, с любопытством разглядывая их через большие круглые очки. Точно так же таращился младший сын, тоже копия бабушки. А старший – шестнадцатилетний верзила, самый длинный в семье, – походил на мать. В первую минуту между хозяйкой и гостьей возникло было какое-то напряжение, но потом Ива улыбнулась, протянула Лиде руку и воскликнула: – Боже, ты совсем взрослая! Какая красивая! А высокая-то! – А ты кого ожидала увидеть – девочку с бантиками? – засмеялся Юрасик. А Лида сказала: – Так вот почему я не узнала Юраси… Юрия Алексеевича! Я же маленькая была, смотрела на вас снизу вверх. Но тебя бы я сразу узнала – ты нисколько не изменилась, правда! Ива тоже засмеялась: – Ну да, только стала заметно меньше ростом! После застолья, пока бабушка расспрашивала Марка о достопримечательностях славного города Трубежа, Ива увела Лиду к себе. – Как ты живешь? Я так рада тебя видеть! – Я тоже! У меня все нормально. Всякое было, но теперь нормально. – У тебя замечательный муж. Такой обаятельный. У вас сын? – Да, скоро в школу пойдет. – Ты молодец! И уже доктор наук! Я всегда верила в тебя. – Они внимательно смотрели друг на друга, и Ива первая отвела взгляд. – Я хотела… хотела попросить у тебя прощения. Ты знаешь, за что. – Я давно забыла, правда. – И простила? – Я пережила это. – Я рада! А я вот никак не могу пережить, все время вспоминаю. Особенно когда дети появились. Я только тогда осознала, каково тебе было… – Все в порядке. Не думай об этом. Все хорошо, правда! Во время обратной дороги с одного конца Москвы на другой Лида все думала о чем-то, пока Марк не произнес: – Она красивая. И сильная. Надо же, имя какое! Мы с тобой можем коллекцию собирать: Януарий, теперь вот Ива… – Тогда она была просто звезда! Стихи сочиняла, пела их под гитару. Капустники затевала, театр какой-то. Все влюблялись. – И ты влюбилась, да? – Наверное, можно и так сказать. Привязалась к ней очень сильно. Я была таким одиноким ребенком, особенно после того, как папа ушел. С мамой у меня никогда общего языка не было, а друзья… Какие друзья у такой зануды, как я, сам понимаешь. А тут! Взрослая девушка, да еще прекрасная, словно принцесса, – и дружит со мной! Как я гордилась! Собачонкой за ней бегала. Надоедала ей, наверно, ужасно. Это я сейчас понимаю, а тогда… – Тебе сколько было? – Двенадцать. Первое лето в экспедиции. – А ей – лет двадцать? – Она меня на тринадцать лет старше. Сейчас вполне могли бы дружить, но тогда… – И что потом? – А потом появился Юрасик. И все. У них любовь-морковь, а тут я! Подозреваю, он меня ненавидел: таскалась за ними, встревала, ревновала… – А Ива как реагировала? – Ива? Только посмеивалась. Лето кончилось, все разъехались. Я даже не догадалась взять ее телефон, ждала почему-то, что она мне позвонит. Тосковала страшно. Письма ей писала. Потом выкинула. |