Книга Черно-белая палитра, страница 14 – Ольга Куно

— А младший сын что? — поинтересовалась я, мысленно сделав отметку: надо бы выяснить, изобретения какого рода так сильно интересуют Дункана, что тот готов ради них жертвовать своими материальными интересами.

— А с младшим все просто: игрок он, — совсем уж неодобрительно ответила Белла. — Когда проиграет, когда выиграет. И скрытничает при этом.

— То есть как у него обстоят дела непосредственно сейчас, вы с уверенностью сказать не можете?

— Не могу, — виновато подтвердила служанка.

— Стало быть, не исключено, что он сильно проигрался? Даже настолько, что влез в долги?

— Не исключено.

Белла вновь ответила моими собственными словами.

— Хорошо, — я задумчиво покивала. — Спасибо, Белла. Обещаю, что досконально проверю версию злоупотребления темной магией. Если появятся дополнительные вопросы, я вас разыщу.

— Благодарю вас, госпожа! — с чувством огромного облегчения выдохнула Белла.

Женщина явно не рассчитывала, что к ее словам отнесутся с должной степенью серьезности.

— Пока не за что, — ответила я. — Вы не знаете, где здесь проводят допрос свидетелей?

— Пойдемте, я покажу! — заторопилась служанка, искренне радуясь, что может быть полезной.

Она провела меня к закрытой двери, из-за которой раздавались спокойные голоса. Запись показаний проходила, по-видимому, без эксцессов. Я обратилась к стражу, дежурившему на входе, и сказала, что хотела бы пообщаться со свидетелем Николасом Крофтом, если его уже закончили допрашивать. Тот зашел в комнату и вскоре вернулся вместе с невысоким светловолосым мужчиной лет сорока.

— Господин Крофт, — приступила я, когда мы со свидетелем оказались наедине, — я отлично понимаю, насколько сильно вам надоели однообразные расспросы. — Я заговорщицки улыбнулась: — Думаю, вы уже не прочь придушить кого-нибудь из моих коллег.

Мужчина невольно улыбнулся в ответ.

— Тем не менее мне придется помучить вас еще совсем немного, — повинилась я.

— Если смогу быть еще чем-то полезным…

Крофт пожал плечами в знак сомнения.

— Меня, как, несомненно, и других, интересует тот момент, когда госпожа Веллореск заговорила, — пояснила я.

— Вы имеете в виду, когда она прошептала слово «отец», — понимающе кивнул свидетель.

— Именно. Вы можете добавить к описанию ситуации что-нибудь еще? Как именно она произнесла это слово? С какой интонацией? Может быть, у нее в глазах стояли слезы или она, наоборот, улыбалась?

Крофт нахмурился.

— Честно говоря, я, кажется, уже начинаю забывать такие подробности, — признался он. — Прошло несколько часов, и за это время было столько расспросов…

Он с сожалением покачал головой.

— А знаете что? — У меня появилась идея. — Давайте отправимся на то самое место. Возможно, там вы сумеете вспомнить больше.

— Ну хорошо, давайте… — Свидетель выглядел растерянно, но причин возражать не видел.

Убедившись в том, что Тоггарту и его людям Крофт больше не нужен, я повела его к месту преступления — или самоубийства. Мы остановились возле широкой дороги, по иронии судьбы сейчас совершенно пустой. С противоположной стороны на нас мрачно взирали закрытые ставнями окна.

— Вы стояли здесь? — спросила я.

— Вот здесь. — Крофт отошел на несколько шагов влево.

— А госпожа Веллореск?

— Тут.

Он указал на место справа от себя и чуть впереди.

— Как вам показалось, она куда-то спешила?

— Нет.

Я не была разочарована таким ответом, поскольку тыкала пальцем в небо с единственной целью заставить Крофта снова погрузиться в те короткие секунды, сосредоточиться и таким образом освежить память.

— Наоборот, была спокойна и расслаблена? Улыбалась?

— Нет… — Блондин нахмурился. — Вообще-то, знаете, — обращенный на меня взгляд вдруг загорелся, — сначала она именно такой и казалась — спокойной, расслабленной, немного даже отрешенной. А потом вдруг как будто удивилась.

— Удивилась? — переспросила я.

— Да. У нее, знаете, как-то округлились глаза… Я-то решил, что обезумела перед самоубийством, но вот сейчас так вспоминаю… Скорее она просто очень удивилась.

— А потом прошептала «отец»?

— Да, — кивнул Крофт.

— А куда она в тот момент смотрела?

Он нахмурился.

— На приближающуюся карету? — решила помочь ему я.

— Нет. Точно нет, — Крофт резко покачал головой. — Вон туда она смотрела! — воскликнул он затем, вытягивая руку.

— На противоположную сторону? — уточнила я.

— Именно! Она голову к карете даже не поворачивала. Прямо смотрела, туда! — снова вытянул руку он.

— А вы не заметили, там кто-нибудь стоял?

— Не думаю… — Крофт окинул задумчивым взглядом противоположную сторону улицы. — Нет, непохоже. Я так помню, с той стороны стояла старушка, женщина с ребенком — я их здесь не в первый раз видел — и еще молодая девушка. И все они вон там стояли, правее, около вон того синего дома.

— Стало быть, три женщины и ребенок? — протянула я.

— Вроде бы да. — Крофт прищурился, воссоздавая картину в памяти, и почти уверенно повторил: — Да.

Что ж, это можно будет проверить: свидетелей ведь достаточно, и у ребят из отдела убийств есть как показания, так и адреса.

— Выходит, принять кого-то из них за своего покойного отца погибшая не могла, — вслух заключила я.

— Выходит, что так, — согласился Крофт.

Я откинула голову назад и прикрыла глаза, как часто делала, выстраивая в уме основанную на разбросанных фактах картину. Итак, что мы имеем? С момента смерти Веллореска-старшего Мелина переживает и пребывает в эмоционально нестабильном состоянии. Примерно месяц спустя она собирается перейти Иллойскую улицу. Как и все, стоит и ждет, пока проедут кареты. Никаких признаков того, что девушка собирается покончить с собой, нет. Вдруг она с удивлением смотрит на противоположную сторону улицы, выдыхает: «Отец!» и мчится вперед, полностью игнорируя приближающуюся карету. Скорее всего, просто ее не замечая. При этом ни одного человека, которого она могла бы принять за своего покойного отца, с той стороны улицы нет.

Открыв глаза, я огляделась и удовлетворенно отметила несколько раскидистых кленов, растущих немного позади.

— Господин Крофт, — вновь обратилась я к свидетелю, которого, похоже, несколько удивило мое предшествовавшее поведение, — вы не откажетесь пройти со мной в участок?

Блондин заметно напрягся.

— Зачем? — обеспокоенно спросил он. — Я ведь все уже рассказал, и показания записаны.