Книга Яков и семеро разбойников, страница 2 – Мадонна

— А я могу отомкнуть любой замок и все, что хочешь, стянуть, — вступил в разговор второй бандит. Он был тощий, как палка, и сутулый, как кочерга, и поэтому его все называли Змеей.

Третий воришка, Карлик-Босоножка, признался, что боится темноты и поэтому разбойничает только днем: вырывает сумочки у престарелых дам и отнимает игрушки у маленьких детей.

Четвертый разбойник сказал, что вообще-то он конокрад, но если видит в хлеву овец, то прихватывает и их.

— И конечно же, я никогда ни за что не плачу, — расхохотался он. Этот бандит так не любил мыться, что к нему накрепко приклеилось прозвище Грязнуля.

Рядом с Грязнулей за столом сидела худенькая девчонка с бегающим взглядом, одетая как мальчик. Врушка-Карманница — так ее звали — умела рассказывать длинные и страшные истории, которые сама и придумывала. И пока завороженные слушатели, разинув рты, внимали ее россказням, хитрая воровка запускала свои длинные руки им в карманы и опустошала их.

Шестого разбойника звали Поджигатель. Свою кличку он получил за то, что любил подбрасывать горящие спички в амбары и чужие дома. Однажды он так расхулиганился, что случайно сжег свою ногу, и теперь вместо одной ноги у него была деревяшка.

Седьмой разбойник, по кличке Тигр, был немногословен, потому что ему нечем было хвалиться. Несмотря на грозное прозвище, он был обыкновенным тунеядцем, и самое страшное его преступление состояло в том, что он проводил целые дни в совершенном безделье.

Мудрый старец выслушал хвастливые речи семерых негодяев, дал им покичиться друг перед другом своими неблаговидными делишками и заговорил сам.

— Не удивляйтесь, — начал он, — но я позвал вас для того, что бы вы помолились вместе со мной.

Воры переглянулись и громко захохотали. Помалкивал только Карлик-Босоножка. Ему приглянулись новые сандалии Павла, и он раздумывал, как бы их стянуть. Но Поджигатель заметил алчный взгляд Карлика и стукнул его под столом своей деревянной ногой.

— У-у-у! — заныл Босоножка. — Ты зачем меня ударил? Ведь бо-ольно!

— Ах ты, дрянной коротышка! Друзей не уважаешь? — рявкнул одноногий. — Вот возьму и подпалю тебе ноги!

Разбойники снова начали шуметь и пререкаться, но старик одним движением бровей утихомирил их.

— Я объясню вам, в чем дело, — сказал старик. — Единственный сын сапожника Якова очень и очень болен. Мальчику так плохо, что он может и не дожить до утра. Вернуть ему здоровье может только чудо. Я знаю, что чудо свершится, если вы все помолитесь за него. — И он каждому заглянул в глаза.

Видно, не зря про старца говорили в деревне, что он волшебник и умеет творить чудеса. Словно какая-то магическая сила исходила их глаз старца и передавалась тому, на кого он смотрел.

И разбойники, которые никогда никому ничего хорошего не делали, вдруг вспомнили, что у них есть сердце, и склонили головы в молитве.

На следующее утро, едва взошло солнце, в дверь дома мудрого старца громко постучали.

— Слышу, слышу! — крикнул Павел, протирая глаза и спрыгивая с кровати. — Сейчас открою!

Но старик опередил его.

За дверь стоял Яков. Сапожник еще не произнес ни слова, но по его сияющему лицу все и так было ясно.

— Вижу, ты пришел с радостной вестью, — проговорил старец. — Как чудесно видеть тебя улыбающимся!

— Спасибо! Спасибо! — восклицал Яков. — Мы с женой так счастливы! Наш сын никогда еще не чувствовал себя так хорошо! Он будто и вовсе не болел! Мы навеки в долгу перед тобой! Ты совершил настоящее чудо!

— Это и впрямь чудо, — улыбнулся старик. — Спасибо и тебе за радость, которой ты поделился с нами. А теперь отправляйся домой и отдохни. Я знаю, ты не спал уже много ночей.

Яков опустился на колени и с благодарностью поцеловал руку старика. А потом протянул Павлу пару прекрасных башмаков, таких же зеленых, как и глаза мальчика. И не успел Павел сказать спасибо, как Яков уже, пританцовывая, летел по дороге домой.

Старец повернулся, собираясь войти в дом, но Павел остановил его.

— Как же так получается, дедушка? — спросил он, — ты такой хороший и честный, а те люди, которых я привел вчера, совсем наоборот — отъявленные мошенники, воришки и лгуны. Разве нельзя было позвать самых лучших людей, чтобы они помолились вместе с тобой и помогли отворить ворота Рая?

Старику понравился этот вопрос. Он лукаво взглянул на Павла и подмигнул мальчику.

— Садись, и я тебе все объясню, — сказал он. — Когда я молился в самый первый вечер, то сумел достичь ворот Рая, но они были накрепко закрыты, и у меня ничего не вышло. Но Яков передал мне свою боль, разве я мог сдаться?

И вдруг мне в голову пришла одна мысль. Тогда-то я и попросил тебя разыскать всех этих разбойников и воров, чтобы они помолились вместе со мной.

— А что было потом? — поторопил его Павел, сгорая от нетерпения. — Как же ты отпер ворота?

Старик улыбнулся.

— Когда я молился во второй раз, — продолжал он, — вместе со мной молились все семеро воров. А умелый вор, дорогой мой мальчик, отлично знает, как проникнуть в дом и как выбраться оттуда. Только на этот раз разбойникам не понадобились отмычки. Ключом к воротам Рая стали их молитвы.

Видишь ли, в каждом из нас сидят разбойники. Они и есть то плохое, что спрятано в нас, все гадкие черты и мысли, которых мы стыдимся. Когда мы хотим, что бы произошло чудо, надо просто избавиться от всего плохого. А хорошие дела помогают нам, как тем ворам во время молитвы, найти ключ и открыть ворота Рая. Только так нам даруется благословение и удача.

— Теперь-то я все понял, — сказа Павел, глядя на старика просветленными глазами.

Мудрый старец улыбнулся и взъерошил волосы внуку.

— А если ты все понял, то пойди и примерь новые башмаки. Что до меня, то я собираюсь немного отдохнуть.

Неожиданно в дверь громко постучали. Мальчик бросился открывать.

— Кхе-кхе… это я! — раздался хриплый голос.

Вот чудеса! На пороге стоял, виновато насупившись, Карлик-Босоножка.

— Кажется, это твои, — пробормотал он, вынимая из сумки пару сандалий. — Я случайно захватил их вчера. Они, должно быть, сами прыгнули в мой карман, а мне… а-а-а… э-э-э… у-у-у… они мне вовсе и не нужны, в общем… у-у-у… а-а-а… э-э-э… пожалуйста, извини меня!

— Конечно, я прощаю тебя, — сказал Павел. Он поглядел на свои новые зеленые башмаки и добавил: — Но мне они тоже больше не нужны. Можешь оставить их себе.

Карлик смущенно потупился и засопел, потом надел сандалии, выдавил из себя непривычное «спасибо!» и убежал.

А Павел весело рассмеялся.