Онлайн книга «Исцеление любовью»
|
Отыскав на столе разрезной нож, Иззи принялась ломать печати и заглядывать в старые конверты. Первым она открыла самый пухлый из них, какой только смогла найти. По-видимому, выбор был удачным. Из конверта вывалился лист, сплошь исписанный цифрами. – Выглядит многообещающе, – заметила Иззи. – Так не дразните, Гуднайт. Читайте его. – Как будет угодно вашей светлости. – И она начала: – «Мы весьма обеспокоены вестями о Вашем ранении. Просим Вас принять наши пожелания выздоровления и надеемся, что вскоре Вы вновь будете в добром здравии. По Вашей просьбе мы будем отправлять всю корреспонденцию, имеющую отношение к владениям, на Ваш адрес в Нортумберленде, замок Гостли, пока Вы не отмените свое распоряжение. Прилагаем список всех счетов и платежей, относящихся к имению за предыдущие…» Герцог перебил: – Вы сознаете, что вы сейчас делаете? – Что? – Читаете с выражением, меняя голос. – Ничего подобного. – Ее щеки вспыхнули. – Правда? – Да. Именно. Впервые слышу, чтобы секретарь говорил голосом рождественского деда. Честно говоря, она и вправду читала письмо баритоном самодовольного клерка. Ну и что? Иззи считала, что у герцога нет причин для недовольства. – Любое письмо звучит забавнее, если читать его с выражением. – Пожав плечами, она продолжала: – «Прилагаем список всех счетов и платежей, относящихся к имению за предыдущие две недели». Далее следует список. Сто пятнадцать фунтов уплачено торговцу вином. Лошади куплены на торгах за восемьсот пятьдесят фунтов. Месячный кредит в игорном клубе «Черный лев» – триста… Вино, скакуны, азартные игры… Чем дальше она читала, тем менее лестным вырисовывался портрет герцога. Однако следующая строчка возбудила ее любопытство: – «Благотворительная подписка в поддержку дамской «Кампании за воздержание»… – Иззи взглянула на герцога поверх страницы. – Целых десять гиней! Какая щедрость. – Никто не вправе заявить, что благотворительность мне чужда. – Далее указано жалованье слугам, уплата уличному торговцу овощами и фруктами… на мой взгляд, ничего примечательного. – Иззи всмотрелась в рукописную строчку. – Кроме одного пункта. Сто сорок фунтов уплачено по счету из «Тайного перла». Что это – ювелирная лавка? – Нет, – уже знакомая Иззи усмешка изогнула его губы. – Однако они выставляют напоказ прелестные безделушки. – Да?.. Иззи сообразила, что означает его двусмысленный ответ и дьявольская усмешка. Этот «Тайный перл» – наверняка публичный дом. А сама она – наивная дура. – Если вам угодно, можете списать на благотворительность и эти расходы, – добавил он. – Тамошние бедняжки почти совсем раздеты. Иззи пропустила его слова мимо ушей и напомнила о письме: – Оно важное или нет? – Важное, – ответил герцог. – Важно все, что имеет отношение к деньгам. Иззи положила письмо на расчищенный участок стола, закладывая фундамент того, что вскоре превратилось в небольшую, но неуклонно растущую стопку писем. Они вскрывали конверт за конвертом и просматривали их содержимое. Несколько приглашений на давно прошедшие приемы отправились в кучу неважных писем, как и газеты, и благотворительные обращения месячной давности. Отчеты о состоянии дел в имении и счета были признаны важными. Иззи вытащила из груды непрочитанных писем тонкий конверт. – Здесь письмо, франкированное членом парламента. Наверное, очень важное. – Если вы считаете важным всякое письмо, предварительно оплаченное членом парламента, значит, и ваши представления о правительстве почерпнуты из сказок. Но, сделайте одолжение, читайте. Иззи вскрыла конверт, и в нос ей ударил чуть затхлый запах духов. Почерк был неразборчивым, вычурным, на редкость женственным. Очевидно, письмо написал не сам член парламента, а его жена. – «Ротбери…» – начала читать вслух Иззи. Обращение выглядело чересчур фамильярно. Должно быть, это письмо от кого-то из близких знакомых герцога. Она продолжала: – «Вряд ли ты ожидал получить весточку от меня. Прошло уже несколько месяцев, а мы не из тех, кто обменивается нежностями. Но что это за новости о твоем загадочном ранении? Да еще в Нортумберленде, забытом всеми богами месте. До меня доходят сотни слухов, а я толком ничего не знаю. Одни говорят, что ты лишился глаза, носа или и того, и другого. Другие – что ты потерял руку. Само собой, мне нет дела до придатков, которых ты лишился, лишь бы ничего не случилось с твоим восхитительно острым языком и ни на дюйм не укоротился твой великолепный…» Иззи замерла, не в силах читать дальше. – Продолжайте же, – подал голос герцог. – Я слушаю с удовольствием. Кстати, я передумал: не стесняйтесь читать с выражением. В этом случае прекрасно подойдет низкий и чувственный голос. – Не думаю, что мне следует читать дальше. Этому письму явно место среди неважных писем. – Мисс Гуднайт! – Его непострадавшая бровь выгнулась дугой. – Неужели вы не заметили? В этом письме нет ни одной неважной детали. Сконфузившись, Иззи вспыхнула. – Не надейтесь пристыдить меня своим чопорным молчанием. Мне ничуть не стыдно. Если вы легко заводите друзей и ведете себя так, словно вас нашли в капусте и воспитали гномы, это еще не значит, что ханжество доставляет удовольствие всем. – Ханжество? – переспросила она. – Я не ханжа! – Безусловно. Причина, по которой вы перестали читать это письмо, не имеет никакого отношения к истинно английской нежности и невинности. Он закинул руки за голову и взгромоздил ноги в сапогах на противоположный подлокотник дивана. Если бы это зрелище запечатлел художник, он назвал бы полотно «Самодовольство». Иззи захотелось проучить Рэнсома. – Член, – выпалила она. – Видите? Я произнесла это. Вслух. И могу повторить: член. Член, член, член. И это еще не все. – Она перевела взгляд на письмо и прочитала жеманным мурлыкающим голосом: – «Твой великолепный член, который я так жажду вновь ощутить глубоко во мне». Герцог молчал. Иззи разжала пальцы, злополучное письмо упало на пол. – Довольны? – Честно говоря, Гуднайт… – Он сел и неловко поерзал. – Нисколько. Искренне сожалею, что настоял на своем. – Хорошо. Иззи перевела дыхание и заложила за ухо упавший на лоб локон. Все ее тело ныло, ей стало жарко, между бедер ощущался трепет. Но хуже всего было жгучее любопытство, от которого ее мозг превратился словно в гудящий улей. Что означает слово «великолепный» применительно к мужскому органу? Видимо, это можно понять из письма. Возможно, речь идет о длине в дюймах и способности достигать глубин. |