Онлайн книга «Золушки из трактира на площади»
|
– Несправедливость… – прошептала Бруни. – Жил-был художник один, В лесу дремучем ходил. Дружбу с троллем водил, Хотя тот и пил, как свин! – неожиданно звонко затянул шут на известный мотив. – Хоп-хоу, пей, не жалей! – тут же подключились Клозильда и Ванилла. – Художник троллю твердил: Красив и силен ты, мой друг, А мех твой блестящ и упруг! И на портрет уговорил! – Хоп-хоу, пей, не жалей! – с восторгом подпевал «хор». – Пять дней он его рисовал, Лучших красок совсем не жалел! А как тролль от внимания млел!.. На шестой – портрет показал! – Хоп-хоу, пей, не жалей! – Тролль был сильно на друга сердит! Ведь искусство не терпит лжи! И художник в могилке лежит! На которой шедевра висит! – Хоп-хоу, пей, не жалей! Последние слова заглушил деликатный стук в дверь. Судя по всему, стучали сапогами, подкованными железом. – Э? – изумилась Клозильда и попыталась встать, намереваясь открыть дверь. – Сидите, матрона, умоляю! – вскочил Дрюня. – Не стоит шокировать людей. Индари знает, что они подумают о вашем жилище! Я сам открою. За дверью обнаружился Йен Макхолен в сопровождении патрульных. Окинув теплую компанию не менее теплым взглядом и задержавшись на мгновение на лице хозяйки дома, он укоризненно качнул лобастой головой. – Господа мои хорошие, вы на часы гляньте, – попросил он. – Людям спать надобно, а вы песни орете, будто коты мартовские. А ну-ка, давайте расходиться по домам! – А я не желаю! – наморщила лицо Клози, отчего маска пошла трещинами. – Желаю праздновать! – Прав он, – неожиданно вмешалась Бруни и попыталась встать, – да и мне пора, завтра рано вставать! Дрюня подал ей руку, другой – вытягивая Ваниллу со стула, как репку с грядки. – Нуте-с, идемте, мои стрекозки! – явно кому-то подражая (Матушка, как ни силилась, не смогла вспомнить), произнес шут. – Пора вам баиньки! – Ну настоящий мужик! – обвив его шею руками, повисла на нем жена. Бычок хмыкнул, наблюдая живописную картину. – Вы, господин королевский шут, супругу-то вашу до дворца не допрете! – искренне посочувствовал он. – Конечно, не допру, что я – тяжеловоз, что ли? – обиделся Дрюня. – У Матушки вон заночуем. Теперича, когда мы женаты, имеем полное право спать под той крышей! Да, любимая? – Настоящий… – простонала Ванилла, кажется засыпая. – Рад был видеть вас, матрона Мипидо! – попрощался шут и передернулся, вспомнив их встречу. – До завтра, подруженьки, – замахала ладошками, подбородками и красными волосами Клозильда и широко зевнула. – Грядет шедевра современного искуйства! Грядет! – Грядет, грядет! – успокоительно улыбнулся Макхолен и закрыл за Дрюней и девушками дверь. В опустевшей кухне, трогательно уложив зеленое лицо на тарелку с сыром, сладко всхрапывала Туча Клози, и на ее губах порхала нежная улыбка. * * * Матушка проснулась засветло с мыслью о предстоящем непростом дне. И… не смогла оторвать гудящую голову от подушки странного малинового цвета, вышитой павлиньими перьями. Осознав, что таких подушек отродясь не бывало в доме Хлои и Эдгара Морехода, она испуганно осмотрелась и обнаружила рядом с собой мужской подбородок с легкой степенью небритости. А следом заметила и мужскую руку, обнимавшую ее за плечо. Сдавленно пискнув, Матушка вскочила и отпрыгнула к стене, разглядывая двоих, спавших на ее кровати. После чего схватилась за голову. Дрюня Великолепный, на чьем плече она, оказывается, провела остаток ночи, повернулся к Ванилле, зарылся лицом в ее сонно колышущееся декольте и засопел дальше. – Ох! – снова простонала хозяйка комнаты. Держась за стенку, добралась до умывальника. Сунула голову в ведро с чистой водой, остудившейся за ночь, подержала до тех пор, пока челюсти не застучали, после чего, обернув волосы полотенцем, осторожно спустилась на кухню. За столом в ряд сидели Пип, Весь, скаливший белоснежные зубы в ухмылке, и очень внимательные сестрички Гретель. Все как один смотрели на Матушку с любопытством. – Да-а, – спустя молчаливую паузу протянул Пип и подвинул ей кружку с дымящимся отваром трав и пряностей от похмелья. – И где же тебя так угораздило? Матушка не ответила. Обжигаясь, выдула варево, громко сказала: «Фу!» и поинтересовалась у наблюдателей: – Мастер Висту уже пришел? – С первым лучом солнца появится, – хмыкнула Ровенна, – зарянкой прискачет! Мы, хозяйка, без него столы двигать не будем. Вдруг он скажет, что надо по-другому. – Ты иди в мою комнату, поспи, – заботливо предложил вернувшийся с ночной охоты Весь, – а то как есть умертвие умертвием! С этими двумя разве выспишься? – Но… – попыталась возразить Матушка, однако Пип раздраженно махнул ладонью. – Молчи, дочка! – грозно сказал он. – Сказано, спать, значит, спать. И потом, ты забыла? Весь сейчас к пацанам уйдет на целый день, а у тебя два дня выходных. Вот и отдыхай. А этих… – он неодобрительно посмотрел вверх, – я сам завтраком накормлю. Бруни собралась было возразить, вот только слова все куда-то разбежались. Постояв немного, она развернулась и отправилась в комнату оборотня. Весь предпочитал спать без одеяла, поэтому его убрали в сундук у стены. Накрываясь, Матушка ощутила тонкий запах пыли и шерсти и вдруг почувствовала себя так уютно, будто ее обнимали родные руки. Кай уехал надолго, но, когда он вернется, им придется поговорить. Кай сам этого хотел, и кто знает: может, он собирался открыть ей свое истинное имя? * * * Когда Матушка спустя четыре часа спустилась вниз, в зале царило оживление, подпитываемое энергией маленького Висту. Четыре стола были составлены вместе под окнами и накрыты бархатным покрывалом. Косо падающие солнечные лучи расцвечивали его яркими пятнами, робко трогали груды винограда, яблок, груш и зелени, живописно разложенные в изголовье. Осень дарила людям изобилие полей и садов, которое художник стремился отобразить в шедевре. Не хватало лишь модели. – Послать бы кого-нибудь к Клозильде, – шепотом сказала Бруни Пипу, – боюсь, не проснется она к назначенному мастером времени. – Сестры уже пошли, – буркнул тот, – мне на сегодня опоздунов достаточно! Матушка невольно хихикнула: – Кого? – Опоздунов, – повторил повар. – Еле разбудил эту пару морковок! Ванилька чуть во дворец не опоздала, а Дрюня заявил, что король будет занят весь день и его, шута, услуги ему сегодня вообще не потребуются, а потому он, шут, имеет право спать до вечернего времени исполнения им, шутом, супружеских обязанностей… |