Онлайн книга «Железные волки. Небо славян»
|
Под утро резко похолодало, зарядил мелкий дождь. Чтобы не утонуть в размокшей жиже, Браги предложил спать стоя. Поскальзываясь в грязи, они поднялись и, прижавшись щеками к мокрой земле, пытались дремать. Дождь шел весь день, пленники утопали в грязи по колено. – Однажды Тор путешествовал по стране великанов, – хрипло сказал Браги, – и поспорил с местным конунгом. Он сказал, что среди богов никто не может выпить столько, сколько вольется в его горло. Конунг великанов приказал поднести Тору длинный рог, до краев наполненный водой. Тот начал пить, но воды в роге так и не убавилось. Пил он пил, и лишь немногим стало меньше воды. «Пьешь ты так себе, – сказал конунг, – что еще умеешь?» «Могу поднять что угодно», – ответил тот. «Тогда оторви от земли мою кошку», – рассмеялся великан. Тор захохотал в ответ, схватил кошку, но, как ни тужился, одну лишь лапу сумел поднять. «И силач из тебя неважный. Может, какое еще умение покажешь?» – сказал конунг Утгарда. «Положу на лопатки кого угодно!» – заявил Тор. Конунг хлопнул в ладоши, и бороться с Тором вышла дряхлая старуха. Тор схватил старуху поперек туловища, но она устояла и с такой силой зажала его руки, что у него перехватило дыхание. Чем больше старался Тор, тем крепче становилась старуха. Потом она толкнула его, Тор упал на одно колено и был вынужден сдаться. «Мое путешествие закончилось бесславно», – сказал Тор. Конунг вновь рассмеялся и ответил: «Рог, из которого ты пил, был соединен другим концом с мировым морем. Кто может осушить великое море? Кошка, которую ты не смог поднять, была Мировым Змеем, что опоясывает землю. Кто может поднять Йормунганда? Старуха, которой ты проиграл, – это старость. Кто может победить старость?» Браги поднял к Ратмиру морщинистое лицо: – Мое путешествие закончилось бесславно, сын. Ратмир, спотыкаясь о намытые дождем глиняные кочки, подошел к нему вплотную: – Ты лишь упал на одно колено. А когда упадешь на лопатки, я сам перегрызу тебе горло. Чтобы не видеть вместо своего отца хнычущего старика. Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядами. Наконец Браги выдавил усмешку: – Я ошибался в тебе. Ратмир усмехнулся в ответ: – Значит, ошибался. * * * Под вечер лить перестало, однако вода из ямы уходила неохотно. Вымокшие до нитки Браги и Ратмир валились с ног от усталости, но прилечь было некуда. Кода стемнело, решетка вновь отодвинулась. – Теперь вы похожи не на псов, а на свиней! – рассмеялся Вислоусый. Он грузно спустился по лестнице, принял короб и разлил по мискам все ту же горячую пшенку. – Тебя я буду звать Старый Кабан, а тебя – Грязный Поросенок! – объявил тюремщик, закончив с трапезой пленников. – Вот только, когда вас поведут на убой, сала с вас взять будет неоткуда! Он хихикнул и вскарабкался по лестнице. Уже сверху крикнул: – Да, забыл сказать, мои свинки. Селедка уговорила меня ниспослать вам великую милость. Иди сюда! Бледная девушка появилась у края ямы с целой охапкой соломы, туго перевязанной пенькой. – Все уши мне прожужжала девка с утра: дай да дай им соломки, а то подохнут, бедные, раньше времени! – хохотнул Вислоусый. – Спите на сухом и помните мою доброту! Сноп соломы шмякнулся в лужу. Ратмир посмотрел девушке в глаза. На этот раз она не отвела взгляда. Когда решетка стала на место, обессиленный Браги рухнул на сноп как подкошенный. Ратмир присел рядом. – Ты чувствуешь? – прошептал он скальду. Тот неохотно открыл глаза: – Что? – В соломе. Браги осторожно перевернулся на спину, потрогав сухие стебли пальцами: – Там что-то есть. Ратмир запустил руки в сноп поглубже – и нащупал руками холодную кромку заточенной стали. Посмотрел на Браги. Тот едва заметно кивнул. К рассвету они были свободны от веревок. Рукоять тяжелого клинка лежала рядом с подрагивавшей от нетерпения ладонью Ратмира. Человек и меч ждали темноты. * * * – Как солома, свинки? – Вислоусый с кряхтеньем спустился по лестнице, брезгливо посмотрел на лежащих, вымазанных в засохшей грязи пленников. – Не слышу драпы в мою… Ратмир сделал плавное движение правой рукой. Викинг осекся, булькнул кровью из разрубленного горла и осел в крепкие объятия легко вскочившего юноши. Тот осторожно уложил тело лицом в землю и повернулся к Браги. – Идти сможешь? – прошептал Ратмир. Отец кивнул, поднялся, попытался уцепиться в торчавшие из стены корни раненой рукой и сжал зубы от боли. – Пальцы… не гнутся, – пробормотал скальд, рассматривая пробитые ладони, перемотанные грязными тряпками. – Я помогу… – Я сам, – Браги оттолкнул Ратмира, уперся запястьями в веревки и полез по лестнице вверх, где молча ждала большеглазая девушка. – Теперь ты не только трус, но и мертвец, – не удержался скальд, оглядываясь на тело тюремщика. Ратмир, сжимая окровавленный меч, взлетел за ним. – Здравствуй, – тихо сказал он, глядя на девушку, неподвижно стоявшую у ямы. – Мы не забудем твой добрый поступок. – Так же, как я не забуду твой, – прошептала она, сжала его руку в своих пальцах и неслышно ушла прочь, растворившись в темноте. – Расскажу, когда все закончим, – шепнул Ратмир в ответ на вопросительный взгляд Браги. Тот кивнул, оглядываясь. – Эй! – вдруг раздался приглушенный возглас. Отец и сын замерли. Ратмир повел мечом, пытаясь понять, откуда кричали. – Когда я выберусь отсюда, все ваши копья будут торчать из ваших же моржовых задниц! – продолжил голос. Браги и Ратмир переглянулись. Голос принялся живописать подробности жуткой расправы над родом Моржа, а также всех его прихлебателей, весьма удачно сочетая кровавые сцены убийства мужчин с красочными обстоятельствами насилия над женщинами. Все это рассказчик обещал сотворить собственным членом, так как рука у него всего одна, и марать о предателей он ее не намерен. – Эйнар! – в один голос прошептали отец и сын. Ратмир осторожно подошел к решетке ямы, откуда продолжали доноситься изощренные проклятия. – Эйнар! – негромко позвал юноша. – Эйнар, это я, Ратмир. Если ты меня услышал, не подавай вида. Поток ругательств не прекратился, но внизу показался Однорукий, такой же грязный и уставший, как его соратники. Он увидел друга и, не прекращая браниться, мотнул головой, стряхивая со щеки слезу. Браги и Ратмир подвинули решетку и спустили лестницу. |