Онлайн книга «Темные отражения»
|
– Ну успокойся, успокойся же, наконец, – раздраженно произнес первый голос. – Ты все испортил. – Кто ты? Что тебе надо? – спросил Глумз. – Мы хотим освободить тебя. – Освободить? От кого? – От твоей неполноценности. От всего, что тяготит, гнетет тебя, прижимает к земле, не дает возможности придаться свободному парению на волнах звука… – Мне не нужно такое освобождение, – перебил Глумз. – Все так говорят сначала, – хохотнул голос. – Ты просто не знаешь, что тебя ждет, какие несравнимые ни с чем ощущения сможешь испытать ты… – Меня вполне устраивает мое теперешнее состояние. – Но оно не устраивает нас! – Вам-то какое дело? – Нас еще слишком мало. Нас должно стать больше, гораздо больше! – Зачем? – Ради торжества чистого звука. – А если это нравится не всем? – Не нравится только тем, кто еще не испытал, что значит быть звуком. Только звуком – и все! – Оставайся кем ты есть, если тебе это нравится. – Глумз поднялся на ноги. – И оставь меня в покое. – Подожди! Как же так! – Голос казался растерянным. – Ты только успокойся на мгновение, расслабься, не думай ни о чем. Я найду своего приятеля, и вдвоем мы быстро освободим тебя! – Отстань, не до тебя. – Глумз попытался отмахнуться от голоса и забыть о нем. Но, как только он ослабил контроль за первым голосом, выпустив его на мгновение из поля своего мысленного взора, тотчас же острая игла боли кольнула мозг. Глумз почувствовал, что где-то рядом вновь появился второй голос. – Эй, ты, освободитель, куда пропал? – крикнул Глумз. – Здесь я, здесь, – обреченно и покорно ответил первый голос. Боль исчезла. – Не смей никуда пропадать, – строго сказал Глумз. – Это почему еще? – возмутился голос. – Я хочу еще послушать о свободном парении волн чистого звука. Говори, может быть, я еще надумаю освободиться. – Волны звука, летящие над миром, чистые и свободные… – запел голос. По-видимому, это была тема, на которую он мог говорить без конца и без перерывов, лишь бы только был благодатный слушатель. Особенно не прислушиваясь к словесному потоку, изливаемому голосом, но все же, чтобы не дать остыть его запалу, вворачивая время от времени какое-нибудь замечание или вопрос, Глумз вышел из храма. Недалеко от входа, на мраморных ступенях небольшого портика, корчился в судорогах Гайно. Глумз подбежал к нему, приподнял за плечи, встряхнул. Голова Гайно безвольно моталась из стороны в сторону. Из полуоткрытого рта вытекали едва слышные всхлипывания. – Не мешай ему, – сказал голос. – Он уже почти освободился. – Не отвлекайся, ты остановился на самом интересном, – ответил ему Глумз. – Да-да, конечно! Итак, расслоение звуков, переходящее в цветовую гамму… – Гайно, Гайно, очнись! – кричал Глумз, тряся голову Гайно за подбородок. Но невозможно было докричаться до сознания человека, в голове которого два бестолковых, вопящих, не понимающих друг друга голоса вели спор за освобождение попавшейся им жертвы. Чувствуя, как тяжелеет, обвисает в его руках тело Гайно, Глумз терял последнюю надежду достучаться до меркнущего сознания друга. Он кричал, уже сам не понимая что. Он просил, умолял Гайно, ругал и оскорблял его, бил по щекам, взывал к его чувству долга – все тщетно. В отчаянии, не зная, что еще предпринять, Глумз стал выкрикивать строчки хайралакской песни, которую не раз слышал в исполнении Гайно и Хорка: Хайралакский топор — Быстр и остер. Разящая сталь, Отточенный край… Он держал лицо Гайно, зажав в ладонях, и в какой-то момент ему показалось, что в пустых, оловянных, глядящих в никуда глазах мелькнула искорка разума. Глумз попытался вспомнить вторую строфу песни, но не сумел, и раз за разом повторял, как заклинание, одни и те же строчки. С каждым разом все заметнее сползала серая пелена с глаз Гайно, пока, наконец, зрачки его не перестали бессмысленно блуждать по сторонам. С надеждой и болью он посмотрел в глаза Глумза. Рука его вцепилась Глумзу в запястье. – Глумз… Лицо Гайно перекосилось от нечеловеческой боли, разрывающей его мозг изнутри. – Гайно! – Глумз с силой встряхнул его голову. – Вспомни хайралакскую песню, Гайно! – Я не мо-гу, – простонал Гайно. – Вспомни, Гайно, вспомни, – тряс его Глумз, не давая вновь провалиться в забытье. Он снова нараспев повторил первые строчки. – Ну же, Гайно! – Хайралакский топор… – с усилием выдавил из себя Гайно. – Ну! Ну, давай! – Быстр и остер… – Не останавливайся! – Разящая сталь, Отточенный край. – Продолжай дальше! Опершись локтем о камень ступени, Гайно чуть приподнялся и продолжал выговаривать слова, все четче и увереннее. Разглаживались глубокие складки на лбу, светлели глаза, расслаблялись одеревеневшие мышцы. Боль и тьма – медленно, упираясь, с неохотой – все же отпускали Гайно. – Давай, Гайно, выкарабкивайся, – похлопал его по плечу Глумз и поднялся на ноги. – Я пойду искать Шайху. Долго Шайху искать не пришлось. Кьют как ни в чем не бывало шел навстречу Глумзу по вымощенному каменными плитами дворику, перепрыгивая через обломки упавших колонн. – Вы в порядке, Шайха? – еще издали с тревогой крикнул Глумз. Спокойный, непринужденный вид Шайхи вовсе не успокоил его. – В полном порядке, – ответил тот, отсалютовав поднятой рукой. – И никто не предлагал вам освободиться? – несколько настороженно поинтересовался Глумз. – Как же, предлагали. – Шайха подошел к Глумзу, и они вместе направились в сторону портика, где остался Гайно. – У меня было целых три освободителя. – И как же вам удалось от них отделаться? – сгорая от любопытства, спросил Глумз. – Один из них оказался страстным футбольным болельщиком, поклонником вавилонского «Таспара», – улыбнувшись, ответил ему Шайха. – На этой почве мы и нашли с ним общий язык. Гайно дожидался их, уже стоя на ногах, радостно улыбаясь тому, что все так счастливо закончилось. – Пошли в главный храм, – дружески хлопнул его по спине Шайха. И Гайно не огрызнулся и даже не обиделся на такую фамильярность. Они вышли на аллею, под своды прерывистой вереницы изогнутых арок. |