Онлайн книга «Лонтано»
|
Старик выключил радио и попробовал перейти на заговорщицкий тон: – Как давно мы не проводили субботний вечер вместе. Помнишь наши вечера перед телевизором? И… – Я принес тебе один сувенир. Эрван положил на кровать фото. Морван взял снимок в руки, и взгляд его затуманился. Либервиль, 1978-й. Монтефиори пригласил его провести несколько дней у себя на вилле – он тогда подписал с Омаром Бонго потрясающий контракт на рельсы для новой железной дороги. Но не София – маленькая капризная девчонка, которую он всегда не выносил, – и не их пропавшая молодость, его и жестянщика, а мечта об искуплении, витающая над этим снимком, надрывала ему сегодня душу. В те времена оба эксплуататора думали, что их спасут собственные дети, чья судьба искупит грехи отцов – или, по крайней мере, послужит им извинением. Ничуть не бывало: они продолжили творить свои сволочные делишки, а их детки выросли в богатстве и тревожной недоверчивости, интуитивно прозревая преступления, обеспечившие им безбедное житье. Невинность ускользнула от всех них, как эфемерное облако, которое рано или поздно конденсируется в слезы. – Кто тебе это дал? – София. Она провела свое расследование и обнаружила любопытные подробности. – Ты знаешь мой ответ, не заставляй меня каждый раз повторять. Все, что я сделал… – Было для нашего блага, я понял. Но мне плевать. Ваше вранье и ваши делишки касаются только вас. – Лоик в курсе? – Нет еще. – София говорила со своим отцом? – Не знаю. Она хочет заполучить ваши головы. – А ты? – Только прояснить кое-что. Старик не мог отвести взгляда от фотографии. В те времена Гаэль еще не родилась, и когда он видел малышку Монтефиори, то тайком молился, чтобы однажды у него появилась такая же красивая дочка. Чудо произошло, но оказалось подарком дьявола. – София думает, что их брак был предлогом для слияния ваших долей в «Колтано». – Это правда. – И что вы подстроили их встречу. – Тоже правда. Тебя это шокирует? – Нет. Но до меня одно не доходит. Если я правильно понял, ты хочешь эксплуатировать новые рудники за спиной «Колтано». – Точно. – Так почему же ты собираешься ограбить империю, которую рассчитываешь передать своим детям? – Потому что бывают краткосрочные планы и долгосрочные. Сегодня наилучший ход – это заграбастать ставку, причем как можно быстрее. Потом посмотрим, куда это нас приведет и что останется от «империи», как ты говоришь, после войны и нашей смерти… – Как ты можешь ставить на Лоика и Софию, чтобы управлять такой компанией? Они же в этом ничего не понимают. – Они в любом случае лучше, чем негры. – Когда-нибудь тебе придется сказать мне, любишь ты Африку или ненавидишь. – Ответ заключен в самом вопросе: мое сердце всегда балансировало между тем и другим. Это все? Сын казался ненормально уверенным в себе: он что-то скрывал. Касалось ли это расследования? Лоика? Софии? Морван хранил молчание. Его любимый метод: затаиться в тени и следить за добычей. – А еще я пришел поговорить о Жан-Филиппе Маро. Старик знал, что убийство Перно вызовет цепную реакцию. И убийца тоже это знал. – Это журналист, который покончил с собой? – А я боялся, что ты сделаешь вид, будто не в курсе. – Я в курсе всего. Почему ты заговорил о нем? – Людовик Перно был замечен рядом с домом журналиста за несколько дней до его смерти. – Ну и что? – Перно был тайным агентом. Этот парень наверняка «самоубил» немало людей за свою жизнь, и чаще всего по твоим приказам. – Осторожней, полицейский не может без доказательств бросаться подобными подозрениями. – Маро – твоя работа или нет? – Зачем мне было приказывать покончить с ним? – Он был первоклассной ищейкой. И возможно, готовил один из своих коронных номеров, который следовало удушить в зародыше. Повернувшись спиной к сыну, Морван встал перед окном и сунул руки в карманы. Ему это нравилось: будто капитан на мостике корабля. Прямо перед ним авеню Мессины привычно устремлялась вдаль, надменная и отстраненная. – Ты ошибся временем, сынок. Сейчас людей вот так не убивают. Мы живем в эпоху рыхлого консенсуса и политкорректности. Никто ни во что не верит, кроме как в идеи, не стоящие и гроша: экологию, антиглобализм… Это где-то далеко, расплывчато, а пока что пора на распродажу в «Колет». – Перестань ходить вокруг да около. Ответь. Морван вздохнул и направился к столу, где стоял чайник и керамические чашки. Чугунный заварочный чайничек был уже горячим. Он налил в него кипящую воду. – Ты уверен, что не хочешь аюрведического настоя? Это тот, что Лоик привез нам с Тибета. Эрван даже не удостоил его ответом. Морван налил себе чашку, вдыхая пряный запах. Он пил этот состав каждый вечер перед сном. – Тебе поручили расследование? – спросил он. – Никакого расследования нет, и ты это прекрасно знаешь. – Маро был просто жуком-навозником, любителем покопаться в чужом дерьме, причем самого поганого пошиба, – признал он наконец. – Бо́льшая часть его так называемых журналистских расследований была враньем, а скандалы, которые они вызывали, – дутой шумихой. – Ты отдал приказание его убить, да или нет? – Можешь повесить на меня все трупы. – Если бы Маро начал копать в опасном направлении, то обратились бы к тебе. – Между журналистами и властями идет игра в поддавки. Им позволяют докопаться до какого-нибудь псевдоскандала. Взамен они не трогают те темы, которые по-настоящему раздражают. – Над чем работал Маро? – Кого это заботит? Все уже ушло в историю. – Не могу поверить, что ты совершенно хладнокровно приказал убрать человека. Морван уселся в кресло рядом с диваном, где приткнулся сын: – Знаешь, что говорил Ле Дык Тхо, вьетнамский генерал? «На земле каждую секунду умирает человек: неплохо, если время от времени одна из этих смертей послужит правому делу». – Ле Дык Тхо был фанатиком. – И лауреатом Нобелевской премии мира, тем не менее. – Он от нее отказался! Морван поднял свою чашку: – Браво, сынок. – Какому делу могла послужить смерть Маро? – Единственно стоящему: порядку в стране. Главный вопрос, который ты должен бы себе задать, таков: откуда и почему новый Человек-гвоздь все это знает? |