Книга Мертвоград, страница 16 – Алексей Калугин

С истошным завыванием сирены и мертвенным мерцанием желто-зеленых огней из переулка вылетела машина «неотложки», развернулась на крошечном перекрестке и провалилась в ночь.

Снова стали слышны отголоски музыки. День рождения у кого? Или народ просто так, сам по себе дуреет?

– Еще бы не сдуреть в такой-то духоте…

Шика посмотрел на бездомного:

– Из-за духоты у людей бессонница…

Тот сидел на корточках, втянув кудлатую голову в плечи. Нахохлившись, будто сыч. И словно ждал чего.

– А бессонница – это прямой путь к психозу.

Нет, не сыч, а стервятник. Сидит, смотрит на них и ждет, когда они от жары издохнут. Тогда-то он их и сожрет. Теплых еще выпотрошит.

– Пошел вон! – цыкнул на бродягу Шика.

Не зло, а лениво.

А потому – совершенно неубедительно.

Нищий даже взгляда его не удостоил. Лишь презрительно сплюнул в траву.

– Не слышал, что ли?.. Вали отсюда!

– Ты чего это раздухарился? – Брим скосил на приятеля утомленный взгляд.

– Не нравится он мне, – мрачно буркнул Шика.

Прищурив левый глаз, Брим оценивающе посмотрел на бездомного.

– Мне он тоже не по душе… Какой-то он уж больно…

Не найдя нужного слова, Брим сделал эдакий неопределенный жест рукой.

– Подозрительный! – подсказал Шика.

– Нет, – качнул головой Брим.

– Грязный!

– Само собой… Но я не о том.

– Вызывающий!

– Да! Он провоцирует нас! Тебе так не кажется?

– Верно, – кивнул Шика.

– И вообще, – Брим озадаченно сдвинул брови, – откуда он здесь взялся?

– Не знаю, – пожал плечами Шика.

– Он был здесь, когда мы пришли?

– Да, вроде… – не очень уверенно протянул Шика.

Бродяга прислушивался к разговору двух человек, сидевших напротив него на скамейке. Но не очень внимательно. Вполуха. Они принадлежали к одному биологическому виду, но к разным мирам. Между ними не было и не могло быть ничего общего. Брим и Шика были одеты в дорогие черные костюмы, кожа у них была чистая, ухоженная, прически хотя и не самые модные, но аккуратные. Манеры их не блистали изысканностью. Но в то же время понятно было, что есть мясо они предпочитали вилкой с ножом. Хотя все же Брамсу предпочли бы что-нибудь более попсовое. Хотя бы Шевчука. У бродяги под шинелью была драная, грязная тельняшка, которая стала видна, когда, опершись на руки, он подался назад. За прической он явно не следил. Ел что придется, в любых условиях. Знал ли он, кто такой Брамс? Возможно, что и нет. Хотя кто его знает? А вот от Шевчука ему непременно сделалось бы тошно.

– Эй! – окрикнул Брим бродягу. – Ты давно здесь сидишь?

– Да уж достаточно, чтобы увидеть, как ты почти полную бутылку пива в мусорку выкинул, – с упреком ответил нищий.

– Смотри-ка, с гонором! – усмехнулся Шика. – Ишь ты!

– Мне кажется, я его знаю, – приглушив голос, сообщил приятелю Брим.

– В каком смысле?

– Я его вроде уже где-то видел.

– А, все эти уроды на одно лицо, – махнул рукой Шика.

– Не скажи. Уроды, они, понимаешь ли, бывают разные… – Не зная, что к этому еще добавить, Брим многозначительно помахал рукой. И тут же в голову пришла нужная мысль: – Да, брат! Природа, она, понимаешь, не терпит однообразия.

– А вот дураки, к примеру, все похожи друг на друга, – вроде как ни к кому не обращаясь и глядя при этом как будто в безысходную бездну, которая, по идее, должна в тебя всматриваться, не сказал, а как бы между прочим заметил нищий.

Прищурившись, Брим попытался повнимательнее присмотреться к оборванцу. Неподалеку горел фонарь, но тень от листвы превращала и без того крепко изуродованное бесформенной бородой лицо бродяги в причудливый пазл.

– Эй! – снова окликнул он нищего.

– Сам ты Эй, – беззлобно, однако весьма неучтиво отозвался тот.

Брим решил не обращать внимания на вызывающее поведение бродяги.

– Что ты тут делаешь? – спросил он в меру спокойно и по возможности миролюбиво.

– А сам-то? – Брим не мог рассмотреть точно, но ему показалось, что нищий усмехнулся. – Два часа ночи, а ты с приятелем в скверике пивко попиваешь. Жена из дома выгнала? Или, может, вы оба из этих?.. – Бродяга многозначительно кивнул куда-то в сторону Тверского бульвара.

Брим аж опешил от такой наглости.

– Слушай, – предложил приятелю Шика. – А давай его пристрелим!

– Шума много будет.

– Ну и что?

– У нас дело.

– Ну да, конечно.

Лицо Шики приобрело чрезвычайно серьезное выражение. Оно всегда становилось таким, когда он думал о деле. К делу он относился со всей серьезностью. А как же иначе?..

– Иди отсюда! – недовольно рыкнул он на бродягу.

Нищий усмехнулся – на этот раз уж точно! – и прилег на травку. Шинелькой аккуратно прикрылся. Как будто сентябрь на дворе, а не середина мая, с небывалой для этого времени года жарой. Днем, казалось, даже асфальт под ногами становился мягким, так, что хотелось наклониться и пальцем потрогать, чтобы убедиться в том, что так оно и есть.

– Назад гляньте-ка.

Шика и Брим разом обернулись. Не испуганно, но настороженно. Брим даже руку под пиджак сунул. Так, мало ли что. Но позади никого не было.

– Придурок, – зло процедил сквозь зубы Шика.

– Видите ларек на другой стороне улицы? – продолжил как ни в чем не бывало нищий.

Ларек и в самом деле был. Светился тусклым желтоватым огоньком.

– Ну? – выжидающе посмотрел на нищего Брим.

– Они булками с сосисками торгуют, – почесав бороду, сообщил бомж. – Булки черствые, а сосиски поганые. Вопрос: какого черта они этим занимаются? В два часа ночи, заметьте!

Шика и Брим непонимающе переглянулись.

– Он издевается над нами?

– Да, похоже на то.

– Хотя, конечно, – продолжил бродяга. – Я бы сейчас и от такой сосиски не отказался. Лучше – двух.

– Может, тебе еще и пивка из мусорки достать? – участливо предложил Брим.

– Не, – отрицательно мотнул головой нищий. – Оно – теплое. От него тошнит. Лучше в ларьке свежего возьми. Если у них, конечно, холодильник работает.

– Я все же пристрелю его.

– Не стоит, – не очень-то усердно попытался урезонить приятеля Шика.

– Почему?

– Ты злишься на жвачку, что прилипла к подметке твоего ботинка.