Онлайн книга «Мертвоград»
|
– Я не знаю. – И вдруг, не сдержавшись, выпалил: – Я вообще был против того, чтоб создавать при больнице особое отделение! – Я вас понимаю, – с серьезным видом кивнул Беккер. – Э-э… Сомневаюсь. – Понимаю. – Кстати! Вот что я хотел вам сказать! Ваши патрульные перекрыли коридор! – Это сделано в целях безопасности персонала больницы и пациентов, – не моргнув глазом, соврал Ржаной. Когда это требовалось, он не хуже Беккера мог изображать Будду. – Они практически парализовали работу всего хирургического отделения! Вы понимаете это? – Конечно. – Ну так отдайте же им приказ убраться отсюда! – Они уже получили все необходимые распоряжения. – Ты выпустил джинна из бутылки, – сказал напарнику Беккер. – Понимаю, – кивнул Ржаной. – Мне этого можешь не говорить. – Так как насчет патрульных? – Патрульные останутся на своих местах. Лейтенант подвел к криминалистам высокого, болезненно-худого мужчину. Он был или, может быть, только казался чуть моложе главврача. Нездоровую бледность лица подчеркивали длинные иссиня-черные волосы. Цвет был настолько неестественным, что при первом взгляде на врача Ржаной подумал: красит он их, что ли? – Господин Инолиньш? – Да, – не спеша, с достоинством чуть наклонил голову черноволосый. – Старший криминалист Беккер… Старший криминалист Ржаной… Вы первым узнали о происшествии в особом отделении? – Нет. – Но Петр Фомич сказал, что это вы сообщили ему о происшествии. – Да. Немногословен же ты, братец, подумал, глядя на Инолиньша, Беккер. Но тебя разговорить будет попроще, чем Сойкина. По этой части Беккер был специалист. Большой специалист. – Вы видели, что произошло в особом отделении? – Да. – И как вы это оцениваете? – Бойня. – Самое интересное, что не выжил никто. – Да. – Куда же делся последний? – Видимо, покончил с собой. Догадку можно было бы назвать допустимой, если бы речь шла не о патрульных. Во время подготовительного спецкурса в память каждого патрульного закладывался специально подготовленный и не единожды проверенный мемплекс, помогающий активно противостоять стрессу, вызванному нервным истощением или перевозбуждением. Ни один патрульный не был способен на самоубийство. Это было так же точно, как и то, что пингвины не умеют летать. Хотя сами они об этом, скорее всего, даже не подозревали. В смысле, патрульные, а не пингвины. – Так кто же первым узнал о происшествии? – Вы так это называете? – удивленно приподнял бровь Инолиньш. – А у вас есть другое предложение? Инолиньш сделал отрицательный жест рукой. Перевести его на язык слов не составляло никакого труда: делайте что хотите, мне-то что. – Я находился в шестой палате, возле пациента с проникающим ножевым ранением брюшной полости. Его прооперировали два часа назад… – Эти подробности можете опустить. – Я хотел воссоздать ситуацию во всех деталях, чтобы ничего не упустить. – Ну, хорошо, продолжайте. – Операция прошла успешно. Но спустя пару часов состояние больного резко ухудшилось. Упало давление. Он потерял сознание. Сестра вызвала к больному лечащего врача, а тот позвал меня, поскольку сам не смог разобраться с причинами происходящего. – Надеюсь, вам это удалось? – Да, но уже после. – После чего? – После того, как в отделение набежали ваши патрульные. – Это не наши патрульные, – недовольно поджал губы Беккер. – И они не набежали, а явились по приказу командования, – добавил Ржаной. – Между прочим, для того, чтобы вас же защитить от грозящей вам опасности. – Смертельной опасности, – поставил последнюю точку над «ё» Беккер. – Замечательно. – Инолиньш даже не улыбнулся. – Только, как любит повторять один мой знакомый врач-нефролог: «Поздно пить «Боржом», когда почки отвалились». – Что вы имеете в виду? – поинтересовался Ржаной. Беккер тоже слегка наклонил голову. Непонимающе. – От того, что я видел там, – взглядом указал на дверь особого отделения Инолиньш, – защита уже не требуется. – Это вы так полагаете, – заметил многозначительно Ржаной. – Это очевидно. – Инолиньш даже говорить об этом не хотел. Он лишь констатировал факт. Для него – очевидный. – При всем моем уважении, господин Инолиньш, вы все же не специалист в той области, о которой беретесь судить. – Возможно. Однако при всем моем уважении, господин криминалист… – Старший криминалист. – Извините, господин старший криминалист, но при всем моем уважении меня трудно напугать куском мяса. Даже если мне известно, что это мясо совсем недавно было частью человеческого тела. – При всем моем уважении, господин доктор, мы с коллегой горим желанием услышать продолжение вашей истории о пациенте с ножевым ранением. – Э-э… Простите, а я могу быть свободен? – Вы и так свободны, господин Сойкин. Мы даже и не думали вас задерживать. – Значит… э-э… я могу идти? – У вас какие-то срочные дела? – Ну, я вообще-то… э-э… главврач этой вот самой больницы. – Которая, к счастью, пока еще не горит. – Э-э… Что вы сказали? – Задержитесь еще ненадолго, Петр Фомич. Вы можете нам понадобиться. – Э-э… Ну, хорошо… Сойкин засунул руки в карманы халата, низко опустил голову и вроде как задумался о чем-то своем. – Мы слушаем вас, господин Инолиньш. – Во время осмотра больного мы услышали звуки, похожие на стрельбу… – Мы – это кто? – Мы – это я, доктор Жилонин и дежурная медсестра Тамара… Если не ошибаюсь, фамилия ее Горшкова… – Горшкова, точно, Горшкова, – не поднимая головы, тихо пробубнил Сойкин. – Когда мы услышали выстрелы… – Сколько? – Я же сказал, нас было трое. Если не считать находившихся в палате больных. В соседних палатах, в операционных, в перевязочной выстрелы тоже слышали. Во всяком случае, те, кто находился в сознании. – Сколько было выстрелов? – Я не знаю. |