Онлайн книга «Одаренные. Книга 2. Лучший мир»
|
У Купера была теория, касающаяся личности. Большинство людей считало личность отдельной сущностью. Безусловно, податливой, но в первую очередь целостной. Он же был склонен смотреть на человека как на некий хор. На каждом жизненном этапе к этому хору добавлялся новый голос. Все различные формы его «я» (одинокий, агрессивный сорванец, задиристый мальчишка, верный солдат, молодой муж, преданный отец, безжалостный охотник) существовали в нем. Когда он видел десятилетнюю девчушку, в нем просыпался десятилетний пацан, которому она казалась хорошенькой. Всего один голос из хора голосов, что и определяло различие между здоровыми людьми и сломленными: в сломленных людях недопустимые голоса занимали недопустимо большое пространство. И тот человек, который прежде был влюблен в Натали, добавил немало голосов к его личности. И в подобные моменты эта часть хора пела особенно громко. Он поймал себя на том, что смотрит в ее глаза, а она – в его, и вспомнил вечер в «космической станции», вспомнил ощущение ее губ на своих губах, сладковатый вкус вина на ее языке… Тук-тук-тук. Они оба вздрогнули. – Ты кого-то ждешь? – спросил Купер. – Нет. Он выпрямился, быстро прошел по коридору. Снова раздался стук в дверь. Пистолет остался в бардачке автомобиля – плохо. Купер бесшумно спустился по лестнице, слыша, что Натали идет за ним. Что это такое? Кто-то из Белого дома? Что-нибудь хуже? – Купер! Я знаю, ты здесь. Голос прозвучал приглушенно, но был абсолютно узнаваемым. «Да. Что-то хуже». Он открыл дверь. В холл влетела Шеннон в кожаной куртке, выражение лица рассерженное, мышцы шеи напряжены. – Ты ужасный сукин сын, ты это знаешь? – ткнула она пальцем ему в грудь. – Что случилось? – Случилось? Я говорила с Джоном, вот что случилось, ты фашист… Она замолчала, скользнула взглядом через его плечо по столу в гостиной с остатками праздничного обеда и напряглась: – Черт! – Шеннон, – ровным голосом проговорила Натали, – с вами все в порядке? – Да. Я… прошу прощения, я забыла, что сегодня День благодарения. Не хотела вламываться. – Вы здесь всегда желанная гостья. Входите. – Я не хочу… – Все в порядке. Правда. Почему бы вам не поговорить в комнате? – обратилась Натали к Куперу. – Я вам мешать не буду. У нас много дел, раз мы уезжаем завтра. Ее улыбка была совершенной и холодной, словно высеченной из мрамора. Развернувшись, Натали пошла вверх по лестнице. – Черт! – повторила Шеннон. – Входи, – пригласил ее Купер. – Хочешь индейки? – Нет. И о чем я только думала, когда ворвалась сюда! – Она тряхнула головой. – Совершенно забыла о Дне благодарения. – Ничего страшного, – сказал он, – я тоже забыл. Забавно, как их образ жизни приводил к тому, что они легко забывали о вещах, которые определяли быт всех остальных. Именно по этой причине между ними и образовалась та связь, которая образовалась. Они оба жили сами по себе. – Куда они уезжают? – спросила Шеннон, проследовав за ним в гостиную. – Что? – Натали сказала, что у нее много дел, раз они уезжают. «Вообще-то, она сказала „мы“, а это было все равно что показать небольшой нож». Жестокость, с которой женщины вели войну, всегда удивляла его. – Я завтра лечу на переговоры с Эриком Эпштейном в Вайоминг. Натали и дети – со мной. – Вот как! – сказала Шеннон. – Так ты назвала меня фашистом, – напомнил он, плюхаясь в кресло. Глаза ее сверкнули, и от той неловкости, что она испытала, не осталось и следа. – Ты его похитил? Приставил пистолет к его голове? Избил? Он встретился с ней взглядом и кивнул: – Ага. – Что, просто «ага»? – переспросила она самым простецким тоном. – И это все, что ты хочешь сказать, мой дорогой? – Нет, моя милая. Ты хочешь услышать что-нибудь занятное? Вчера я был на совещании, на котором обсуждалось серьезное нарушение режима секретности. На территорию ДАР проник террорист и похитил огромный массив данных. Большинство из них об исследовательских центрах, ведущих работы в области генетики, и о биологических лабораториях на частном финансировании, полулегальных объектах, которые разрабатывают химическое оружие и создают вирусы в соответствии с требованиями заказчика. – Он наклонился вперед. – И вот я думаю: «Ух ты, а ведь террорист на камерах видеонаблюдения похож на мою подружку». – Да что ты, Ник, меня не интересовало биологическое оружие. – А что же? – Волшебное снадобье. – Хитро, – покачал он головой. – Я работала. Ты же знаешь, чем я занимаюсь. – Для террористов. – Для моего дела. – Черт побери! – вспылил он. – Ты не имеешь права ставить меня в такое положение! Она смерила его холодным взглядом и сказала: – Если мы с тобой пару раз занимались сексом, это еще не значит, что я тебе чем-то обязана. – И это не значит, что я не могу отвести тебя в ДАР в наручниках. – Прекрасно. Значит, когда тебе нужна моя помощь, то вот тебе любовь и доверие. А когда тебе ничего не нужно, ты готов меня арестовать? – Она скрестила руки на груди. – Купер, я спасла твоих детей. Ты всегда должен помнить об этом. Он хотел ответить, но, оборвав себя, вздохнул: – Ты права. Я не должен был говорить последние слова. – Я знала: нам не следовало встречаться. Но я сказала себе, что, даже если мы по разные стороны, я могу верить, что ты будешь вести себя порядочно. – Она уколола его взглядом. – Но в сердце ты остаешься спецагентом. – Нет. – Он почувствовал себя глуповато в этом кресле и захотел встать, но подумал, что это будет выглядеть еще глупее. – Нет, я просто человек, который пытается предотвратить войну. – Ник Купер, который стоит целой армии. Судья и жюри присяжных в одном лице. – Сказала женщина, которая похитила государственные секреты. Скажи мне, Шеннон, что ты собираешься взорвать сегодня? Сколько невинных людей погибнет в следующем твоем приключении? Она уставилась на него, в ее груди бушевала буря. Он видел огонь и ярость, сверкание молний, слышал завывание ветра. – Я собираюсь в Западную Виргинию. Сделаю лучшее из того, что мне доводилось делать в жизни. И знаешь, что смешно? Если бы ты спросил меня об этом сегодня утром, я бы тебе все рассказала. – А что такое в Западной Виргинии? |