Книга Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник, страница 65 – Никки Френч

– А почему бы и нет? Многие так делают.

Услышав его неожиданно резкий смех, Роуз вздрогнула.

Фрида сидела за шахматным столом и разыгрывала одну из партий, описанных в книге классических шахмат: Белявский против Нанна, игра 1985 года. Подбитые войлоком фигуры двигались по доске. В камине горел огонь. Часы отстукивали минуты. Пешки падали, ферзи продвигались вперед. Она думала о Дине и Алане, двух братьях с темно-карими глазами. Думала о Мэтью и представляла себе его веснушчатое веселое лицо. Думала о Джоанне, о ее щербатой, робкой улыбке. И пыталась не слышать их тонкие, высокие голоса, мучительно зовущие матерей, умоляющие прийти и спасти их.

Что-то… Должно же быть что-то, чего она не заметила, какой-нибудь крошечный, скрытый ключик, который она могла бы вставить в никак не поддающуюся тайну, приподнять потайной рычажок и открыть ее. Какие бы ужасы там ни скрывались, нет ничего хуже неведения. Она позволила себе вспомнить, как выглядели родители Мэтью на пресс-конференции, вспомнить их объятые страхом лица. Каково это – лежать по ночам в постели и представлять, как сын плачет и зовет их? Каково было родителям Джоанны – жить месяц за месяцем, год за годом, ничего не зная и не имея даже могилы, куда можно положить цветы?

В полночь зазвонил телефон.

– Я вас разбудил? – спросил Карлссон.

– Да, – солгала Фрида, поднимая фигуру слона и выжидательно сжимая ее в кулаке.

– Я собираюсь навестить миссис Рив. Она проживает в доме престарелых в Бектоне. Поедете со мной?

– Значит, она жива. Да, конечно, я еду с вами.

– Хорошо. Я утром пришлю за вами машину.

Однажды, еще учась в университете, Фрида ездила в Бектон – посмотреть на газовый завод, напоминающий колоссальные развалины посреди пустыни. У нее до сих пор сохранились старые фотографии этого места. Но с тех пор все кардинально изменилось: там, где некогда стоял завод, осталась лишь поросшая травой куча шлака. Похоже, все старое было уничтожено, а на его месте выросли ряды зданий восьмидесятых годов, многоэтажек, торговых центров и небольших промышленных объектов.

Дом престарелых «Вид на реку» – название никак не отражало реальной ситуации – представлял собой большое одноэтажное современное здание оранжевого цвета из необожженного кирпича, с внутренним двором и маленькой лысеющей лужайкой в центре, но без деревьев или кустов. Окна с металлическими рамами были забраны металлическими же решетками. Фрида подумала, что дом выглядит скорее как армейский барак. В жарко натопленном вестибюле стояли инвалидные коляски, ходунки, трости и большой кувшин с искусственными цветами, а в воздухе витал запах соснового освежителя и какой-то еды, возможно овсянки. Где-то играло радио, но в остальном было очень тихо. Наверное, большинство обитателей еще не встали с постели. В общей гостиной находились только два человека: низенький и худой как щепка мужчина со сверкающей лысиной, в чьих круглых очках отражалось солнце, и крупная женщина, одетая во что-то похожее на просторную оранжевую пелерину, на шее у нее был бандаж, а на ногах – слишком большие пушистые тапочки. На столах, ожидая своего часа, лежали пазлы.

– К миссис Рив сюда, пожалуйста.

Женщина повела их по коридору. У нее были седые, отливающие металлом волосы, уложенные в плотные, ровные локоны. Ягодицы ее перекатывались при ходьбе, руки и ноги были очень мускулистыми, а уголки губ опущены, даже когда она улыбалась. Ее звали Дейзи, «маргаритка», но от маргаритки в ней не было решительно ничего.

– Предупреждаю, – заявила она, прежде чем открыть дверь, снабженную глазком, который позволял заглянуть в палату, – она вам мало что сможет рассказать. – И она растянула губы в фальшивой улыбке.

Они вошли в небольшую квадратную комнату. Воздух здесь был спертым, пахло дезинфицирующим средством. Окно было забрано решеткой. Фриду поразило скудное убранство палаты. Неужели это все, что остается у человека на закате жизни? Узкая кровать, репродукция моста Вздохов на стене, единственная книжная полка с Библией в кожаном переплете, фарфоровая собачка, ваза без цветов и большая фотография сына в серебряной рамке, которую она решила оставить. В кресле у платяного шкафа сидела коренастая фигура во фланелевом халате и толстых поддерживающих колготках коричневого цвета.

Джун Рив оказалась женщиной невысокой – ноги у нее едва касались пола, – с точно такими же выцветшими, седыми волосами, как у Алана и Дина. Когда она повернулась к ним лицом, Фрида сначала не заметила никакого сходства со снимком. Лицо у старухи словно расползлось. Его форма исчезла, и все, что осталось, – это отдельные черты, утонувшие в плоти: острый подбородок, маленький сухой рот, карие, как у сыновей, глаза, правда, затуманенные. Определить ее возраст было невозможно. Сколько ей? Семьдесят? Сто? Ее руки и волосы казались молодыми, а бессмысленный взгляд и голос – намного старше.

– К вам посетители, – громко объявила Дейзи.

– Что у нее с руками? – спросил Карлссон.

– Она грызет пальцы, пока не пойдет кровь, так что мы бинтуем ей руки.

– Здравствуйте, миссис Рив, – сказала Фрида.

Джун Рив не ответила, хотя и проявила любопытство, дернув плечами. Они прошли в комнату – такую маленькую, что она с трудом вместила четырех человек.

– Я вас оставлю, – сказала Дейзи.

– Миссис Рив! – обратился к старушке Карлссон. Он старательно растягивал губы, словно четкая дикция могла донести до нее смысл сказанного. – Меня зовут Малком Карлссон. А это Фрида.

Голова Джун Рив резко повернулась, и женщина уставилась на Фриду мутным взглядом.

– Вы – мать Дина, – сказала Фрида, присаживаясь на корточки возле больной. – Дин! Вы помните Дина?

– А вы кто такие? – Вопрос прозвучал нечленораздельно и хрипло, словно у нее были повреждены связки. – Не люблю любопытных.

Фрида внимательно смотрела на нее, пытаясь составить картинку из морщин и складок. Может, лицо с рисунка все-таки было там двадцать два года назад?

Джун Рив потерла забинтованные ладони.

– Люблю крепкий чай и сахара побольше.

– Это безнадежно, – вздохнул Карлссон.

Фрида наклонилась к старухе так близко, что вдохнула кислый запах ее тела.

– Расскажите мне о Джоанне, – попросила Фрида.

– Не твое дело.

– Джоанна. Маленький ребенок.

Джун Рив не отвечала.

– Вы похитили ее? – Тон Карлссона стал резким. – Вы и ваш сын. Расскажите нам.

– Это не поможет, – заметила Фрида и мягко спросила старуху: – Все произошло возле кондитерской, правда?

– Как я сюда попала? – спросила старуха. – Я хочу домой.

– Вы давали ей конфеты?

– Лимонный шербет, – неожиданно заявила она. – Мармелад.

– Именно это вы ей и дали?

– Ты кто такая?