Онлайн книга «Другой день, другая ночь»
|
– Привет, – здоровается Карен, подойдя к ним. – Что ты здесь делаешь? Лу живет в Кемптауне, в нескольких милях отсюда. – У меня сегодня отгул, ходила на тренировку. В Уэст-Хилле есть секция пилатеса для будущих мам. – Может, зайдем к нам, поболтаем немного? – С удовольствием. Дома Карен предлагает подруге чай. – Хватит и воды, – отвечает Лу, усаживаясь за кухонный стол рядышком с Молли. – Не беспокойся, у меня все с собой. Она достает из сумки бутылку с водой. Какая организованная, думает Карен. И следит за здоровьем. Мне нужно брать с нее пример. С тех пор, как умер Саймон, я набрала вес, хотя и раньше не отличалась особой стройностью. Карен тщетно ищет в ящике открывалку, чтобы разогреть фасоли дочке на обед. – Как прошло Рождество у твоей мамы? – спрашивает она. – Ох, я очень переживала… Мы с ними редко находим общий язык. Сестра вела себя невыносимо. Разглагольствовала о том, как эгоистично с моей стороны заводить ребенка, ведь я лесбиянка. – О господи! – Карен качает головой. – Я уже привыкла. Самое странное, что мама полностью изменила свое мнение. В конце она даже стала меня защищать. Карен, наконец, обнаруживает открывалку не в том ящике. Постоянно кладу вещи не на свои места, думает она. Пока она вытряхивает фасоль на сковородку, Лу успевает все рассказать и добавляет: – Ну, довольно обо мне. Как с Рождеством у тебя? – О, прекрасно, – бодро откликается Карен. Лу смотрит на нее искоса. Карен медлит. Она не уверена, стоит ли продолжать, к тому же при дочке. – Наверное, я еще хандрю немножко, – осторожно говорит она. – А сегодня у Молли событие, понимаешь… – Первый школьный день ребенка всегда дается непросто. – Лу бережно обхватывает руками живот. Ей все это еще предстоит, с легкой завистью думает Карен. Вот бы мои дети вновь стали маленькими. Перед глазами появляется образ Саймона с новорожденной Молли на руках, но Карен быстро отбрасывает эти мысли. – Да, непросто… Недавний разговор с Молли показал, что дочка в состоянии понять, о чем идет речь. И словно в подтверждение этого Молли тотчас встревает: – Мамочка, разве ты не хотела, чтобы я шла в школу? Карен смеется. – Конечно, хотела, солнышко. Просто мамочка будет по тебе скучать. – Но ты ведь будешь видеться со мной. – Конечно. Карен и Лу обмениваются взглядами, затем Карен продолжает: – Знаешь, Молли, беги-ка посмотри мультфильмы, а мама и Лу пока немножко поболтают. Если хочешь, принесу тебе обед на журнальный столик. В особый день можно. Она пытается отбросить чувство вины за то, что разрешает Молли есть перед экраном телевизора. – Хорошо! Молли идет за ней в гостиную. – Не знаю, порой мне очень не хватает Саймона, – признается Карен, вернувшись на кухню. – Это естественно. Карен вздыхает, берет хлеб и отрезает два ломтя. Все вокруг твердят, что время лечит, думает она, но с каждым днем от моего сердца будто откалывается новый кусок. – Что с твоими родителями? – спрашивает Лу. – Как дела у них? Карен понимает, что подруга старается дипломатично увести разговор в сторону, но эта тема для нее тоже трудна. Если я не могу поговорить об этом с Лу, тогда с кем еще? – убеждает она себя, закладывая в тостер хлеб. Лу работает консультантом, на ее глазах происходили и не такие истории, да и меня она видела в самые тяжелые времена – когда умер Саймон. Карен останавливается на пути к холодильнику. – Ты в курсе, что они переехали сюда? Лу кивает. – Как ни жаль, маме пришлось продать виллу. На пенсии они планировали жить в Алгарви [3] , мы много лет проводили там у них отпуск. Карен улыбается, вспоминая веселые крики и смех Саймона, плескающегося с детьми в бассейне; возглас своего отца: «Эй, вы там! Пора выпивать!», означающий, что он готовится разлить по бокалам вечерний аперитив; она почти ощущает запах солнцезащитного крема… Затем улыбка гаснет: она вспоминает о том, какие трудности приходится переживать ее родителям сейчас. – За границей маме было очень трудно бороться с папиным Альцгеймером в одиночку. – Могу себе представить. – Поэтому сейчас папа в лечебнице, в Уэртинге. – Как ему там? – Он не в том состоянии, чтобы понимать, как ему. Не уверена, что он вообще знает, где находится. – Тебя узнаёт? – Он редко узнаёт близких. Даже маму. Карен снова вздыхает. Мой отец угасает, медленно, но верно. Осталась лишь тень. С каким светом в глазах он смотрел на меня, с каким воодушевлением слушал мои рассказы… Все это почти исчезло. Его забота о других сейчас вспыхивает внезапно и проходит, а способность удерживать в памяти факты или вести долгие разговоры утрачена полностью. – Вам сейчас трудно. – Все это гораздо труднее для мамы, чем для него. В отличие от него, она знает, что он потерял. Лу кивает. – Так где же она живет сейчас? – В Горинге. Снимает там квартиру, чтобы быть поближе к нему. – Там замечательный пляж, отлично подходит для занятий водными видами спорта. До беременности Лу вела чрезвычайно активный образ жизни. Могу поспорить, она и сейчас в лучшей форме, чем я, думает Карен. Вон, даже на пилатес ходит. – Не представляю, чтобы мама вдруг занялась виндсерфингом, – смеется Карен. – Да, это вряд ли. – А еще ей пришлось оставить всех своих подруг. – Ну, думаю, в Горинге у нее найдутся родственные души. – Ты права, там полно пенсионеров. И все же, наверное, тяжело в семьдесят пять начинать жизнь сначала. Мне было трудно научиться жить без Саймона, и это при том, что нам не пришлось переезжать в дальнюю даль. Кроме нас, у нее здесь никого нет, поэтому я стараюсь почаще ее навещать. – Похоже, она у тебя отважная женщина, – говорит Лу. – Так и есть. – Напоминает мне кое-кого. Карен не обращает внимания на комплимент. – У меня сердце болит за нее. Квартирка крошечная… Она описывает квартиру на цокольном этаже: дешевые розовые обои, узкая односпальная кровать, санузел в бирюзовых тонах и плохо оснащенная кухня – все это не идет ни в какое сравнение с виллой ее родителей в горах рядом с Фару [4] . |