Онлайн книга «Любимые дети, или Моя чужая семья»
– Черт! Сколько секретов может быть у одной семьи?! – Вот самый большой. Я – настоящий отец Энди. – Да ну! Не вешаешь мне лапшу на уши? Он покачал головой: – Мы только вчера сказали Энди и Мэгги. Но подумали, ты должен тоже знать. Чтобы не услышать от сплетников. Я попытался понять, что означают для меня эти новости. – Так я не родственник Энди? – Ты – его кузен. Мы с Джейми – братья, помнишь? – Черт. В этой семейке все перетрахались друг с другом или кто-то остался в стороне? Он рассмеялся, хотя не думаю, что ему было весело. – Мы все определенно ошибались. Всякий может наделать глупостей, пока молод. Это и твоя семья тоже. Не забывай. Он протянул руку. – Покажи таблетки. По какой-то причине, может, потому, что я все еще был в шоке из-за сказанного, я протянул пузырек. Он открыл его, высыпал таблетки на ладонь, проверил дату. – Ты слишком много принимаешь, верно? Еще только десять утра. А ты уже пьешь пиво. Что же получается? – О, черт, не знаю! Вопрос действительно разозлил меня. – Могу я вести хоть какую-то жизнь или мне и это запретят? – Таким способом ты только сделаешь себе хуже, Кит, – очень серьезно сказал Маркус. – Если у тебя такие боли, может, нужны другие лекарства? И уж точно их нельзя запивать пивом. – Ты ничего не знаешь о моих болях. – Ты прав. Из кухни послышалось звяканье сковородок, и он уставился на дверь. – Ты же знаешь, что я – завязавший алкоголик? – Правда? И сколько лет? – Пятнадцать. – Совсем не пьешь? Он покачал головой. – Но при чем тут я? Я же не алкоголик? – Мне не нравится, что ты запиваешь таблетки пивом. Алкоголизм подкрадывается незаметно. – Я в порядке. Алкоголизм, может, и подкрадывался, и что из того? Таблетки и выпивка, а теперь еще Джен – только это и держало меня на плаву. – Что еще ты хотел мне сказать? – Ты отказался переезжать к Лорел. Но я бы хотел, чтобы ты перебрался ко мне, пока не найдется твоя мать. – Ни за что. – Я знаю, тебе восемнадцать, Кит, но ты не привык жить один. Я не желал, чтобы он каждую минуту заглядывал мне через плечо. Запрещал пить. Считал мои таблетки. – Я всего лишь хочу остаться здесь. Он как-то странно посмотрел на меня. Склонив голову набок. Прищурив глаза. – Погоди-ка… тебе не… когда у тебя день рождения? Дерьмо! – Собираешься послать мне открытку или что? – Тебе семнадцать! – И это имеет какое-то значение? – А как, по-твоему? Ты не можешь жить один. – Я в порядке, – процедил я. Он покачал головой: – Послушай, мне очень жаль, но я должен поговорить об этом с департаментом социальной защиты. – Ни за что на свете. Они сунут меня в приют! – Придется, – сказал он с таким видом, словно попадет в тюрьму, если не донесет на меня. – Ничего не поделать. Но, может, они позволят тебе жить у меня, поскольку мы в родстве. – Маркус! – взмолился я. – Оставь это! Мне все равно через несколько месяцев будет восемнадцать! – В таком случае можешь переехать до восемнадцатилетия. Или пока не найдется твоя мать. Он показал на трейлер. – Тебе нельзя жить одному. Кит, ты же сам видишь! Я подумал о Джен, готовившей вкусный омлет. Она обо мне заботится. – Я ни к кому не перееду. И к тебе тоже. Лучше смоюсь. Туда, где меня никто не отыщет. Маркус не высказал то, о чем думали мы оба. Мне будет очень сложно раствориться в толпе. – Прости, Кит. Он провел рукой по волосам. – Я дам тебе знать, что они скажут, договорились? Едва Маркус отъехал, я дунул обратно в трейлер. – Он только сейчас сообразил, что мне семнадцать, – сказал я Джен. Она стояла посреди комнаты, полностью одетая, с ложкой в руке. – И пообещал донести. Это его священный долг или что-то в этом роде. – Разве в семнадцать лет ты не имеешь права жить один? – удивилась Джен. – То есть если ты в шестнадцать убьешь кого-то, в Северной Каролине ты будешь считаться взрослым. Так почему же ты не можешь жить один? Это безумие. – Значит, нельзя. Я струсил. Может, она разрешит пожить у нее? Если бы только она сама спросила. Но я должен дать кому-нибудь знать, на случай если мать найдут. – Тебя заставят ходить в школу, – вздохнула Джен. – И упекут в приют. Возможно, в интернат для проблемных детей, вместе с кучей психов. Я не поеду. Она пригасила газ под яйцами и села за маленький столик. – Думаю, тебя могут заставить. – Заставить? Хочешь сказать, физически? Она кивнула. – Копы наверняка могут вынудить тебя, если не поедешь добровольно. Я плюхнулся на другой стул. – Что мне делать? Я чувствовал свое поражение. В интернате я умру. С моим лицом я стану объектом издевательств. И побоев. Как глупо. Мне вполне нормально в трейлере. – Не знаю, бэби, – покачала она головой, гладя мою изжеванную левую руку. – Знаю одно: кто-то перевернул твою жизнь. 39. Мэгги – Я не верю, что в мире остались хорошие люди, – сказала я доктору Джейксу. Я сидела на краю кожаного кресла, и мой голос был громче обычного. Слишком громким. – Почему ты так считаешь? – Думаю, люди только притворяются хорошими. Может, начинают сами в это верить. Но на самом деле люди не злы… просто думают только о себе. Плевать им, по чьим трупам они ступают. И по чьим душам. Им нельзя доверять. По правде говоря, нельзя доверять никому. Он нахмурился. – Откуда это у тебя, Мэгги? – Отовсюду! Я только сейчас рассказала ему, какая мерзость творилась в моей семье. И он еще спрашивает, откуда взялось мое недоверие? – Нельзя ли более определенно? – спросил он. – Взять, например, Бена. Он был таким милым, таким чудесным. Я бы доверила ему все на свете. – Ты доверила ему свое сердце. |