Книга Дружба, йога и любовь, страница 17 – Рейн Митчелл

— Ты меня напугал. Трудно было постучать?

— Прости, Ли, но пока что это и мой дом, как ты знаешь.

— Однако ты предпочел жить в другом месте. Поэтому я очень прошу тебя в следующий раз стучать.

Алан вздыхает и плюхается на кушетку. На нем ярко-синяя футболка и короткие спортивные штаны, которые Ли подарила мужу на день рождения, — они ему очень идут. Волосы собраны в хвост. К сожалению, Алан выглядит потрясающе. Как всегда. Давным-давно одна подруга Ли по медицинскому колледжу, смышленая, смелая и красивая русская девушка, обручилась с толстяком, который выглядел, мягко говоря, непривлекательно. «Выходи за некрасивого, — сказала Ирина с заметным акцентом. — Когда стоишь рядом с ним, кажешься красивее. И муж всегда будет тебе благодарен за то, что ты его выбрала».

Может быть, она и впрямь не ошиблась.

— Вот уж не знал, что ты такая злюка, Ли. Я же сказал: мне просто нужно немного времени и свободного пространства. Ты тут ни при чем.

— Да, но поскольку ты не можешь объяснить, в чем проблема, я чувствую себя слегка… неуютно. Мы ведь совсем недавно поженились, Алан. Я не могу быть ни при чем…

Меньше всего Ли хочется выходить из себя. Она тщательно избегала вспышки, как только муж вошел в комнату. Впрочем, коготок увяз — всей птичке пропасть.

— И потом, что это значит — «мне нужно свободное пространство»? Звучит как лозунг хиппи.

— Послушай, — говорит Алан. — Получилось так, что наша жизнь — точнее сказать, моя — обернулась иначе, нежели я ожидал. Однажды я проснулся и понял, что гармония нарушена, хотя внешне все вроде бы очень мило. Ты руководишь студией, и у меня нет буквально ни минуты свободного времени. «Построй еще одну кладовку». «Измени дизайн веб-сайта». «Трубы в туалете надо прочистить». Я бросил петь. Я посвящаю музыке слишком мало времени. Я превратился в чернорабочего, Ли. Такое ощущение, что я сижу в поезде, который сошел с рельсов. Мне пришлось уйти, чтобы немного отдышаться.

Ли пристально смотрит на него. Неужели дело именно в недостатке времени? Она готова смириться. Пусть Алан отдышится. Йога — ее призвание, возможность обратить целительские способности на благо людям… но даже Ли порой чувствует себя измученной.

Она замечает, что муж не смотрит ей в глаза.

Эгоисты вроде Алана думают, что им все сойдет с рук, поэтому даже не стараются правдоподобно лгать. Впрочем, они сами отчасти верят в то, что говорят, и порой бывают чертовски убедительны.

— В студии тебя любят, и ты это знаешь. Когда ты играешь, зал битком набит. Сошел твой поезд с рельсов или нет, но тебе, кажется, не приходится целый день ворочать уголь.

— Иными словами, ты платишь по счетам, а я должен быть безмерно благодарен?

— Ты преувеличиваешь.

И все-таки это правда. Пару лет назад Алан продал несколько песен на телевидение и до сих пор получает авторский гонорар. Но его недостаточно, даже чтобы заплатить за электричество.

— Можно поинтересоваться, когда ты собираешься вернуться?

— Давай не будем спешить, ладно?

— Похоже, у меня нет выбора.

Алан улыбается.

— Ты такая красивая в этом топике. Когда должны прийти наши гости?

— Прекрати, — просит Ли. Но улыбка мужа ей приятна, она до боли мечтает о том, чтобы немедленно заняться с Аланом любовью, и сердится, когда на крыльце раздаются шаги.

Люди из «Мира йоги», видимо, всегда ходят по двое. Как монашки, мормонские миссионеры и те приятные дамы, которые являются в студию и пытаются всучить ученикам «Сторожевую башню».

Пришли те же люди, которых Ли видела на занятии, — оба чистенькие и подтянутые. Один высокий и жилистый, с гладкими руками, на которых видны вены, другой маленький и крепкий — в юности, возможно, он занимался борьбой. Высокому меньше сорока, но волосы у него с проседью, они оттеняют красивое, без единой морщинки, лицо.

— Ого! — восклицает он, когда гости садятся у камина. — Домик просто прелесть. Хотел бы я здесь жить. Силвер-Лейк — замечательный район, вы согласны?

Так всегда говорят люди, которые не намерены никуда переезжать из Западного Голливуда.

— Да, отличное место, — соглашается Ли.

— Хотите соку? — предлагает Алан.

Высокий и Коротышка одновременно кивают, как будто каждый жест у них отрепетирован.

— Итак, Алан, — говорит Коротышка, — полагаю, жена передала вам наш разговор.

— Можно не повторяться, Чак, — намекает Высокий.

Удивительно наблюдать за тем, как они разговаривают, дополняя друг друга, и каждый в точности знает, когда нужно вступить. Они обмениваются заученными шутками (не смешными) и привычными банальностями, которые кажутся им очень забавными.

Высокий:

— Все мы знаем, в каком положении в нашей стране находится йога последние несколько лет…

Коротышка:

— Популярность растет как на дрожжах.

Высокий:

— Вот именно, Чак. Хорошо сказано.

Коротышка:

— И чем больше спрос, тем труднее маленьким студиям…

Высокий (демонстрируя тугие бицепсы):

— …которые всегда составляли ядро индустрии.

«Индустрии?» — думает Ли.

Коротышка:

— Они не в состоянии справиться с объемом.

Высокий:

— Не говоря уже о соответствии ожиданиям, особенно в таких местах, как Лос-Анджелес.

Коротышка:

— Люди хотят не просто занятий. Они ждут…

Высокий:

— …полноты ощущений.

Он произносит это слово с наигранной почтительностью, как будто раскрывая жизненно важный секрет, и Ли жалеет, что вообще открыла дверь. Они, возможно, разумные люди, которые всего лишь делают свою работу, но что-то в их елейных, заученных речах напоминает Ли презентацию Мэри Кей, куда ее много лет назад пригласила подруга. Высокий и Коротышка разглагольствуют еще несколько минут, расписывая все прелести корпоративного слияния. Они постоянно ссылаются на Жанетту и Фрэнка — видимо, хозяев компании. Ли напоминает себе, что излишняя разборчивость не поможет ей устроить близнецов в хорошую школу и не поможет Алану увериться в собственных способностях.

Алан, кажется, тоже не в силах слушать гостей, и впервые за несколько недель Ли чувствует, что они с мужем заодно. Может быть, позвать этих двоих и впрямь было хорошей идеей.

— И сколько вы хотите за студию? — спрашивает Алан.

Высокий и Коротышка внезапно замолкают и переглядываются. Видимо, этого нет в их сценарии.

— Нас не интересует помещение, — говорит Коротышка. — В «Мире йоги» нет ни одной студии меньше восьми тысяч квадратных футов.