Книга Место, где зимуют бабочки, страница 55 – Мэри Элис Монро

Закончив рассказ, она взглянула на подругу. На лице Офелии отразилось смятение.

– Тебе не понравилось?

– О нет, что ты! Красивая сказка. Между прочим, одна из моих самых любимых. Но ты кое-что напутала. Цветы и бабочек на землю принес Кетцаль, а не Шочикецаль.

Луз вспыхнула от возмущения. Что значит напутала?

– Бабушка рассказывала мне эту историю сто тысяч раз.

Офелия с сомнением покачала головой.

– Видишь ли, мы в школе изучали культуру ацтеков. Еще когда я училась в Мексике. Мексиканцы вообще помешаны на всех этих бабочках и мотыльках. И у них много сказок и про тех, и про других. У меня в голове самая настоящая каша из наших легенд и сказаний, но эту историю я помню хорошо. Шочикецаль – это богиня красоты и удовольствий. Она сопровождала воинов на поля сражений и в момент их гибели совокуплялась с ними, с бабочкой во рту. Знаешь, такие любопытные подробности не забудешь, правда ведь? Она занималась любовью и с живыми, воодушевляя их на подвиги. Ну а те, кто умирал, прямиком попадали в ее волшебные сады, укрытые высоко в горах, и там для них начиналась новая жизнь. Жизнь после смерти.

А вот Кетцаль – действительно бог бабочек. Кстати, ацтеки назвали его именем самых прекрасных бабочек-данаид. В его честь даже воздвигнут храм в Теотиуакане. Я была там еще совсем маленькой девочкой. Там очень красиво. Тебе обязательно нужно посетить этот храм!

Луз растерянно откинулась на спинку кресла. Неужели бабушка все перепутала?

Малышка недовольно засопела, и Офелия тотчас же переключила внимание на дочь. Распеленала, убедилась, что там все сухо, и стала довольно неумело пеленать дочурку заново. После нескольких попыток добиться совершенства сдалась и просто замотала ребенка в пеленки, как смогла, и прижала ее к груди. Потом отбросила рассыпавшиеся пряди волос с лица и, взглянув на Луз, широко улыбнулась ей, стараясь приободрить и успокоить.

– О чем задумалась, подруга? Это всего лишь сказка. И каждый волен рассказывать ее собственному дитяти по-своему. Может, твоя бабушка мечтала, что ты сама станешь богиней бабочек, когда вырастешь. Мне ее история тоже нравится больше. – Она с нежностью взглянула на дочь: – А тебе, mi amor? – Она наклонилась и запечатлела очередной пылкий поцелуй на челе дочери. И устало рассмеялась: – Ох уж все эти боги ацтеков! Кто их упомнит, честное слово? Их там великое множество. Боги дождя, огня, цветов, солнца, бабочек… И у каждого свое имя. Я одного бога Кетцаля только и помню!

Луз ничего не ответила. Невероятно! Она не могла поверить, что Эсперанса могла ошибиться или тем более намеренно исказила сюжет. А вот Офелия считала это само собой разумеющимся.

Дверь слегка приотворилась, и в проеме показалась голова Маргарет. Ее светлые волосы спадали вниз, словно струи воды. Она впилась взглядом в Офелию, потом нерешительно взглянула на Луз.

– Прошу простить, что помешала… Но сестра сказала, что через пару минут нам нужно уже уходить. А мне так хочется… Можно мне тоже взглянуть на девочку?

Офелия недовольно нахмурилась.

– Маргарет любезно пригласила меня переночевать у себя, – поспешила проинформировать подругу Луз. Многозначительный намек на то, что кое-что кардинально изменилось по сравнению со вчерашним днем.

– Очень мило, – отвечала Офелия. Фраза была адресована не то Маргарет, не то Луз. – Конечно! Проходите, – сдержанно пригласила Офелия нежданную посетительницу.

Маргарет робко приблизилась к постели, сосредоточив взгляд на малышке.

– Какая крошка, – прошептала она взволнованно. – И такая красивая!

Отчужденность Офелии мгновенно растаяла, и она снова заулыбалась, глядя на свою дочурку.

– Ну, не такие уж мы и маленькие, – не без гордости объявила она. – Шесть с половиной фунтов.

Она вдруг схватила Маргарет за руку и предложила:

– Хотите ее подержать?

Маргарет настолько растерялась от неожиданности, что инстинктивно отпрянула.

– Я? Но я еще никогда не держала младенца на руках. Тем более такую крошку.

– Глупости, все очень просто. Смотрите. И давайте сюда свои руки.

Маргарет неуклюже подставила ей ладони.

– Не бойтесь. Она не кусается, – продолжала Офелия инструктаж. – У нее еще и зубки-то не прорезались. – Она осторожно положила младенца на вытянутые руки Маргарет. – А одной рукой подхватите ее головку и слегка придерживайте. Вот так.

Маргарет, не дыша, замерла, неумело держа ребенка. Луз бросила выразительный взгляд на Офелию. Дескать, ты уверена, что твоя дочь в полной безопасности?

Но Офелия лишь снисходительно улыбнулась. Она определенно чувствовала себя благодетельницей, щедро дарящей окружающим радость. В какой-то степени так и было.

– Может, присядете? – великодушно предложила она Маргарет.

– Нет-нет, – поспешила та отказаться. – Я лучше постою.

Она не сводила глаз с девочки, и Луз с удивлением наблюдала, как с каждой секундой тает ледяной панцирь, в который заковала себя эта женщина. Пожалуй, здесь не просто таяние льдов, подумала Луз с иронией. Тут самый настоящий арктический ледник вдруг дал течь. Или громадный айсберг раскололся пополам. В глазах Маргарет заблестели слезы.

Офелия удовлетворенно хмыкнула, словно добивалась именно этого результата, и он не заставил себя ждать.

– Да, вот так она и действует на всех, – торжествующе констатировала она. – Включая меня, – добавила она справедливости ради.

Луз промолчала, не зная, что и сказать. Только что она стала свидетельницей поистине очень трогательной сцены, исполненной не только глубокого смысла, но и особых, по-настоящему интимных переживаний.

Маргарет негромко шмыгнула носом и бережно протянула младенца матери.

– Большое спасибо, – прошептала она растроганно и, видно, испытывая неловкость оттого, что так открыто дала волю своим чувствам, пробормотала «до свидания» и поспешно ушла.

Следом в комнату вошла миссис Пенфолд. От нее тоже не укрылось взволнованное состояние Маргарет, и лицо ее немедленно приняло озабоченное выражение.

А вот Офелия при виде своей благодетельницы просияла лицом.

– Миссис Пи! – воскликнула она жизнерадостно. – Я ее уже первый раз покормила.

– Даже? – удивилась миссис Пенфолд и в ту же минуту начисто забыла думать обо всех и вся, кроме новорожденной. Она подскочила к кровати и взяла ребенка на руки, нежно причмокивая губами при виде такого чуда.

– И что теперь? – поинтересовалась Луз у Офелии. – Остаешься в Канзасе? Или поедешь к своей тете во Флориду?

Офелия замялась с ответом, нерешительно посмотрев на миссис Пенфолд.

– Какое-то время пусть поживет у нас, – ответила та. – Мы позаботимся должным образом и о ней, и об этой сладенькой девочке. Разве не так, мое солнышко? – обратилась она к ребенку, и в ее глазах запрыгали веселые зайчики. – Да еще как позаботимся!