Книга Виновата тайна, страница 34 – Наталья Корсакова

– Да, Игнатьев, тебя только за смертью посылать. Бессмертие нам будет обеспечено.

Семён с чувством тряхнул головой в поклоне, как актёр после спектакля, сочтя реплику химички за похвалу, и с достоинством сел.

Марию Александровну от такой трактовки её замечания слегка перекосило, но она все же совладала с собой и почему-то решила не исправлять его ошибочное мнение.

– Открыли учебники на странице семнадцать. Мухтаров мечтает выйти к доске?

Абай чуть не выронил смартфон, всем своим видом показывая несогласие.

– Тогда вынул морду из телефона и начал слушать, – энергично напутствовала его химичка.

Мухтаров торопливо спрятал телефон в сумку и затаился над учебником.

Химичка подошла к доске. Кусочек мела в её руке яростно стучал, сыпля крошками, как искрами. Казалось, она вела незримый бой, и мел был её шпагой. Ленка так засмотрелась на виртуозное фехтование, что совершенно перестала искать смысл в формулах.

Сашка пихнула её локтем и трагически прошептала:

– Это надо записывать. В учебнике такого нет, а она потом спрашивать будет.

Ленка бросилась торопливо фиксировать откровения, в очередной раз недоумевая по поводу странной любви учителей давать под запись то, чего нет в учебниках.

На перемене подкатила Ерчева. Свита, в явном предвкушении представления, подтянулась следом и распределилась вокруг. Сашка по обыкновению занялась сумкой.

– Савина, кажется, я предупреждала тебя.

– О чём? – Ленка даже удивилась. В последнее время и так сидела мышкой, голову от тетради не поднимала.

– Не прикидывайся дурой. Хотя тебе это даже идёт, – ехидно расплылась в улыбке Алина и покосилась на свиту, губкой впитывая одобрение.

– Ерчева, ну чего ты привязалась? Или объясни толком, в чём дело, или иди куда-нибудь уже.

– Видите, девочки. Я же говорила, что она будет всё отрицать.

Свита негодующе зашепталась, делая большие глаза и морща напудренные лобики. Алина по-дирижёрски махнула рукой, понижая звук. Девчонки дрессированно умолкли.

– Значит, так, Савина. Я назначаю тебе три дежурства подряд. Понятно?

– Что? – опешила Ленка. – Это в честь какого праздника?

– Так. У нас сегодня суббота, – Ерчева с удовольствием распахнула свой журнал. – Вот. Значит, в понедельник, вторник и среду у нас будет дежурить Савина.

Она сделала несколько пометок и захлопнула тетрадь, расцветая от счастья прямо на глазах.

– Нет, – твёрдо сказала Ленка. – Я буду дежурить, когда подойдёт моя очередь. И не раньше.

– Ты что? – изумилась Алина.

– Я твои капризы исполнять не буду, – ласково пояснила Ленка.

Ерчева открыла рот, но ни одного словечка не просочилось, только челюстью позагребала, как рыба на берегу Свита тоже молчала, но в этом молчании ощущалось плохо скрываемое удовольствие от лицезрения выяснения отношений.

– Савина! – тоненько пискнула Алина, наконец выдавив из себя нечто членораздельное. – Я староста, я здесь решаю.

– А самодурство тоже входит в твои обязанности?

– Ты… – Она в полном ошеломлении умолкла.

– Иди уже, Ерчева. Найди себе другого козла отпущения. Вон смотри, – она кивнула на нахохлившуюся свиту, – сколько их у тебя. Каждая в лепёшку расшибётся, чтобы любую твою блажь выполнить.

– Ты не можешь отказаться, – Алина прижала к себе тетрадь, словно пытаясь укрыться за ней, как за щитом. – А то…

– Что? Проведёшь ещё одну воспитательную беседу? Как страшно.

– Хорошо, Савина, – Ерчева сжала губы в ниточку– Поговорим с твоими родителями. Надеюсь, им будет очень интересно узнать о разносторонних интересах их дочери.

Ленка поморщилась. А вот это было зря. Эффект от появления здесь матери будет прямо противоположным. Цунами родительской любви сотрёт школу до основания. Учителям мало не покажется. Мать не терпела несправедливость в любых формах и сражалась с ней по-мужски беспощадно и до полной победы.

И какой из этого вывод? Снова война и новая школа? А ведь только уже начала обвыкаться здесь. Конечно, и тут уродов хватает, но лучше знакомые уроды, чем незнакомые. Так что нужно срочно оградить мать от лишней информации.

– Не надо родителей, – понурилась Ленка.

Ерчева мгновенно приободрилась, сочтя это за капитуляцию.

– Ещё как надо! – победно вздёрнула подбородок. – Хотя, должна признать, это крайняя мера. Но если ты готова к сотрудничеству, то мы не будем настаивать на вызове родителей в школу.

– Теперь это так называется? Сотрудничество? – усмехнулась Ленка. – Забавно.

– Не вижу ничего смешного, – скривилась Алина. – Итак, три дня подряд ты моешь полы. Ясно?

Ленка выразительно посмотрела на неё и предпочла промолчать, боясь, что дальнейшая дискуссия на эту тему лишь спровоцирует молниеносный блицкриг в исполнении матери.

Удостоверившись, что её приговор больше не оспаривают, Ерчева в сопровождении свиты, явно получившей удовольствие от представления, величественно удалилась.

– Как же она меня достала! – Ленка отодрала Сашку от сумки. – Только не пойму, чем на этот раз вызван этот педагогический рецидив?

– Я тоже думаю, что за такое не наказывают, – согласно кивнула Сашка. – Хотя ты их в Контакте здорово размазала. Мне понравилось.

– Покажи! – Ленка потянулась к её телефону.

Сашка испуганно шарахнулась в сторону, спасая имущество.

– Да нету там ничего. Удалили всё.

– А что было?

– Ну там кто-то написал под ником «юродивая» и с твоей фоткой. Я думала, что это ты.

– Что написал?

– Ну… – Сашка покраснела. – Ну ты их так отделала. Ой, прости, не ты. Короче, ты, то есть… Ну кто-то каждый коммент под твоим прайсом так откомментировал, что я чуть со стула не упала, когда читала. Мат просто трёхэтажный.

– Это не я, – поморщилась Ленка. – Мои познания в русском матерном очень скудны. Данный вид словотворчества меня совершенно не привлекает. Но сейчас меня интересует другое. У меня появился поклонник, защищающий мою честь, или это проделки мелкого пакостника?

– Кого? – озадачилась Сашка.

– А не бери в голову. Есть некоторые личности, которые любят портить другим жизнь. Но ничего, разберусь.

Сашка рассеянно кивнула, настигнутая неожиданно возникшей идеей, и, придвинувшись ближе, зашептала:

– Про Ерчеву нужно Русалке сказать.

– Зачем?

– Этот произвол так оставлять нельзя. Пойдём прямо сейчас, время ещё есть.

Видеть, а тем более говорить с Русалкой категорически не хотелось. Но Сашка так горела желанием осадить старосту, что отказать ей было не то чтобы трудно, а немилосердно.