Онлайн книга «Слепое пятно»
— Давай! — Сейчас… рюкзак, где он? — Костик заворочался в темноте, звякнуло стекло. Вандемейер был совсем плох, пришлось вливать ему водку в рот насильно — впрочем, он не сопротивлялся, просто не мог удержать пластиковый стаканчик. Мы с Костиком тут же накатили по второй… Водка не помогла, но ощущения начали смазываться, стало казаться, что мутит от некачественного пойла, а не из-за Выброса. Согласитесь, это совсем другое, когда от паршивой сивухи — это привычное недомогание, можно сказать, родное и близкое. — Как-то сталкера Петрова спросили, чем отличается бандюк от военного. — Я с удивлением обнаружил, что язык заплетается. — Он отвечает: у военных водка качественная, и вообще хабар богаче с них выходит… А так — никакой разницы. — Не смешно, — заметил Костик. — Зато правда. Дитрих порывисто вздохнул. Луч его фонаря качнулся и заскользил по подвалу. — Как вы, Вандемейер? — Что это за гадость вы мне дали? Заговорил! По-русски! Хороший признак. — А что? — Сперва мне казалось, что Зона давит на меня снаружи, а теперь и внутри то же самое… О готт, какое дерьмо… Дайте воды, Слепой. Не то я умру. Свет фонаря обратился в мою сторону. Я налил в стаканчик, дрожащий в протянутой из мрака руке. — Пейте и живите. Дитрих шумно выхлебал и задумчиво протянул: — Хотя, возможно, лучше бы я умер. Где-то над нами бушевал Выброс, но в чем Дитрих был прав — паршивая водка придавила организм изнутри, и давление выровнялось. До нас доносились раскаты грома, но я не мог сказать наверняка, есть ли физический звук, или это мое тело отзывается на Выброс, трансформируя непривычные ощущения в образ звука, который подсознательно связан с потрясением, угрозой, разрушением. Костик, похоже, как и я, не то чтобы пришел в норму, но как-то свыкся, притерпелся. Во всяком случае, он перешел на украинский. — Слипый, чуешь, я цю кляту горилку колы видкоркував, то крышку загубыв… — Да и Зона с ней. Потерял, и ладно. — А рештки? Допыты треба. — Давай. Я думаю, хуже, чем есть, уже не будет. И верно — хуже было просто некуда. Столько поганой сивухи натощак мой организм не смог бы принять без эксцессов, но теперь бедному организму было не до мелочей. В голове зашумело, перед глазами все плыло… помню, мне стало смешно, что Вандемейер так прыгает, поскольку луч его фонарика раскачивается, потом сообразил, что это я головой качаю, а вовсе не Дитрих… но это показалось ещё более смешным. Я хихикнул, никто не обратил внимания… Когда именно в голове начало проясняться, не помню — я несколько раз пытался взять себя в руки, потом снова впадал в забытье. Мне будто что-то снилось — люди, цифры, формы и объёмы. Когда я наконец почувствовал, что соображаю, в убежище стояла тишина. Костик спал, мерно посапывая, — вот железный организм. Вандемейер бодрствовал, шуршал в темноте плотной тканью комбеза. Фонарик он выключил. Было темно, сыро, пахло гнилью. Кое-где, будто огни святого Витта, светились пятна плесени. Вместе с ощущением реальности происходящего пришли все признаки похмельного синдрома. Я нащупал в рюкзаке банку энергетика и выдул залпом. — Слепой, вы пришли в себя? — Да я и не вырубался. Кажется. Когда сидишь под Выбросом, не имеет большого значения, в сознании ты или нет, и тем более нет значения, что ты сам об этом думаешь. Выброс растворяет все: мысли, чувства, память, ощущение времени… Дитрих помолчал, пошуршал комбинезоном… потом заявил: — Я думаю, Выброс закончился. Во всяком случае, мне уже не так плохо. — Жизнь прекрасна, Вандемейер. Несмотря ни на что, она прекрасна! — Вы говорите неискренне. Что тут ответишь? — Вы учёный, вам положено быть скептиком. Но просто поверьте мне на слово. — Может, нам лучше выбраться на поверхность? — Костик спит. Может, и вы передохнете? — Я бы предпочел отдыхать на поверхности. — Опасно. Выход из схрона — опасное дело. После Выброса с севера Зоны движутся мутанты, иногда у них случается гон, когда стаи перемешиваются, и мчатся не разбирая дороги, все породы вместе. И потом сейчас могут сместиться аномалии, нужно быть предельно осторожным. Неизвестно, что где выскочит. — Интересно. Значит, аномалия возникает там, где её не было до Выброса? — Ну… да. Наверное. — А здесь, в подземелье? Здесь тоже может возникнуть? А прямо в том месте, где я сижу? — Теоретически рассуждая, это возможно. Но практически — не знаю. Если кому-то выпало оказаться в точке, где возникла новая аномалия, он не расскажет. — Мой ПДА снова ловит четкий сигнал. Во время Выброса были сильные помехи, искажения просто невероятные. А что творилось с магнитным фоном… — Вы занимались работой, что ли? — Ни фига себе. — Вы трудоголик. — Ну, я только поставил аппаратуру на запись, Взыскующие сами могут искать в голосе Зоны свое Слово, сколько им заблагорассудится. В каком-то смысле для моей миссии весьма удачно, что мы попали под Выброс… но теперь, я думаю, нужно выходить на поверхность. — Но Костик спит… — Я не сплю. Треба выходыты, мабуть. Це прымищення мен и не подобаеться. — А я думал, тебе понравится. На нашу «Звезду» немного похоже. Хотя у Гоши водка получше, конечно. — А хто тоби казав, що мени «Звезда» подобаеться? Давайте, Вандемейер, прысвитить, мы спробуемо ляду видчыныты. Дитрих включил фонарик, мы вдвоем подняли лестницу и стали тыкать в закрытый люк. Не получалось, крышка не подавалась, слеги опасно трещали и гнулись в руках. — Нет, так не пойдет, Дитрих, поглядите кругом, нет ли ящиков или ещё чего-то такого, объёмного. Мы с Костиком тоже взяли фонарики и стали обходить подземелье и стаскивать под люк все, что могло послужить материалом для пирамиды. Костик прикатил пустую бочку, это сильно продвинуло строительство. Ещё Тарас принялся что-то рассказывать про «Давний Египет, як там рабы будували пирамиды». Мол, нам бы сюда тоже неплохо десятка два работящих негров… Сооружение, которое мы выстроили, конечно, не могло соперничать с достижением древнеегипетских зодчих, но, взобравшись на него, мы с Костиком дотянулись к крышке люка. Попытались поднять — крышка слегка пошевелилась, но дело продвигалось туго, как будто кто-то сверху навалился на ляду и мешал нам. Дитрих приплясывал у подножия пирамиды и помогал советами. Я с трудом сдержался и не сказал ему, что он сволочь и чтобы заткнулся. Раздражают советчики. Постепенно мы приспособились — рывками приподнимали люк, и то, что лежало поверх досок, постепенно сползало. Я запыхался и обливался потом, Костик тихо ругался… |