Онлайн книга «Больше, чем любовь»
|
Людка сдержала обещание, но Пахомов позвонил ей сам. Они встретились возле Публичной библиотеки, прошли по Садовой до «Баку», устроились в баре. Боря заказал по коктейлю, закурил и довольно долго молчал под укоризненным взглядом Наташиной подруги. – Даже не знаю, что и сказать, – наконец заговорил он. – Наташка тогда исчезла, ее нигде не было. Я подумал, что это конец. Я ведь не знал об аварии, а вчера мне мать позвонила и… Ты в курсе, из-за чего мы поссорились? – Да. И лично я считаю ее чистоплюйство глупостью. Боря невесело хмыкнул. – Я ей говорила, чтобы прекратила дурью маяться и к тебе возвращалась. Она вроде согласилась, но из упрямства решила не торопиться, и тут позвонили из больницы. Через день у Наташи на руках Николай Петрович умер, а Сашка никакой, парализован. Она пыталась с тобой связаться – не вышло, а постоянно звонить из больницы ни времени, ни возможности не было. Потом ты уезжал. – Могла Ольгу Павловну попросить. Сторожа отлучились, а она с Димкой уехала, даже записки не оставила. А ты-то почему мне не позвонила? – Я в отпуске была, сама чуть не через месяц узнала, в тот день, когда она к тебе рванула, сообщить, что беременна… Сообразив, что проговорилась, Людка испуганно прикусила губу. – У нас будет ребенок? – просиял Пахомова. – Погоди, Борь, не радуйся, и не психуй. Никакого ребенка не будет… Сам виноват – подождал несколько дней, и свалил. А вернулся – сразу по бабам. И что ей делать? В ножки тебе поклониться: возьми меня, Борик, с ребеночком, а шлюх своих выгони? Или они ей пригрезились? – Она сделала аборт? – ужаснулся он. – А что такого? У нас не Америка и не католическая страна. Я считаю, рожать или не рожать – дело женщины. – Я с тобой не согласен. Она должна была мне сказать, – Пахомов в бессилии сжал кулаки. – Все мужики с этим не согласны, только одни против абортов, а другие – против родов, – съехидничала Людка. – Но ваше дело тут маленькое, не во всякий микроскоп разглядишь. А носить, рожать, воспитывать – кому? Женщинам! – Где она? В квартире Соловьевых? – спросил Пахомов. – А где еще? За Сашкой целыми днями ухаживает. С работы уволилась, теперь уборщицей в двух местах. – Можешь уговорить ее встретиться? – Нет уж, я и так слишком много рассказала, а она просила не вмешиваться. Хотя в глубине души Наташа ожидала, что Борис может появиться, однако столкнувшись с ним в дверях парадной, вздрогнула от неожиданности. Он подался к ней, хотел обнять, но она отпрянула. Наткнувшись на ее колючий взгляд, он опустил руки и спросил: – Тебе не кажется, что нам стоит поговорить? Она ответила подчеркнуто холодно: – Не о чем нам говорить. Пусти, я на работу опаздываю. – Я подвезу. – Сама дойду, здесь рядом. – Ну хотя бы проводить себя ты позволишь? – попробовал улыбнуться Боря. «Еще скалится!» – с ненавистью подумала она, глядя на ровные белые зубы. – Как хочешь, мне туда, я спешу. Она быстрым шагом двинулась в сторону улицы Софьи Ковалевской. Боря шел рядом и молчал. Просто не знал, с чего начать. Смотрел на нее и думал с жалостью: «Бедная моя девочка. Как она похудела, осунулась». Отперев дверь в ателье, Наталья сказала в его сторону: – Мне переодеться надо, – и скрылась в каком-то закутке. Спустя пару минут она вернулась в синем халате, с косынкой на голове и в резиновых перчатках. – Через час сюда люди придут, мне надо успеть все убрать, – бросила она через плечо, берясь за швабру. Борис помолчал с минуту, наблюдая за ней, потом заговорил. – Прямо не знаю… Это какое-то дикое стечение обстоятельств! Поверь, я ждал твоего звонка не три дня, я искал тебя, но ты как сквозь землю провалилась… Когда Ольга Павлосна с Димкой уехали с дачи, я подумал, что ты решила таким способом исчезнуть из моей жизни. Я ведь не знал ничего, пока мне мама не позвонила. Ну почему ты мне не сообщила? Наташа выжала над ведром тряпку, выпрямилась и обернулась. – По-твоему, это я должна оправдываться? Так вот, ничего объяснять не собираюсь. Как ты сказал – стечение обстоятельств?.. Пусть так, будем считать – судьба. Она опять взялась за швабру. Боря достал сигарету, но не закурил, не найдя пепельницы. – Мы оба виноваты. Ты не позвонила, я ничего не знал… Зачем ты аборт сделала? – Людка разболтала?.. Сделала и сделала! Тебя не касается! – Еще как касается! Это же был наш… – Отойди в сторону, – в остервенении возя тряпкой по полу, она подобралась к самым Бориным ботинкам. Он отошел и встал перед зеркалом. Наташа обернулась и их взгляды в зеркале встретились. Вот он стоит: красавец, хозяин жизни, элегантный, холеный, такой же, как всегда. И она: похудевшая, совсем без косметики, в рабочем халате, с тряпкой в руках. Боря заметил ее взгляд и все понял. – Я знаю, что ужасно виноват перед тобой. Верю, что ты не готова простить… Но скажи, чем я могу тебе помочь? – В твоей помощи я больше не нуждаюсь, – раздельно, со злостью, проговорила Наташа. – Живи своей жизнью, а нас оставь в покое. – Но ты ведь знаешь, что я действительно могу помочь! Тебе наверняка деньги нужны, и у меня… – Да знаю я, – перебила она, – у тебя возможности, связи, деньги! А у меня только маленький сын и больной муж на руках. Но мы как-нибудь обойдемся без стипендии имени великого дельца Бориса Пахомова! Отвернувшись, она подхватила ведро и переставила его. – А ты уверена, что не пожалеешь, что у тебя хватит сил на все? – Не беспокойся, хватит! Надо будет – на третью работу устроюсь! – Да на тебе и так лица нет! – Спасибо за комплимент, – всерьез обозлилась Наташа. – Прости, пожалуйста… Господи, ты все еще осталась глупой девочкой. Процесс взросления прошел у тебя как-то однобоко. Имея столько проблем, нельзя отказываться от помощи… – Мои проблемы – не твоя забота, а если делать нечего – занимайся проблемами своих девок. Боря улыбнулся: «Ревнует, может, еще не все потеряно». – Ты об этом?.. Я же говорю, не повзрослела еще. Ну что я, по-твоему, целый год траур должен был носить после того, как ты ушла? Я ведь здоровый мужик. К тому же секс – хороший способ отвлечься. – Вот и развлекайся, а меня оставь в покое! – в бешенстве крикнула она. – Уходи. Да как ты не поймешь: я тебя ненавижу и больше не желаю видеть! Уходи! Пахомов молчал, грустно глядя на нее. Похоже, это все. Гордости у нее действительно на троих, она не простит. Он тихо вздохнул: |