
Онлайн книга «И корабль тонет…»
![]() — С моей стороны это было бы крайне безответственно. К тому же не вижу в Оскаре ничего привлекательного. Среди награжденных им, не припомню ни одного приличного фильма, — Причем, тут приличный или не приличный фильм, — проговорил Шаповалов. — Мне нужен Оскар, а уж за какой фильм — не важно. Хоть за самый плохой во Вселенной. — Он повернулся к Ольге Анатольевны. — Помогите мне, уговорите мужа. Я человек благодарный. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы добиться того, чего вы желаете, — заверила женщина. — Вот это по-нашему! — одобрил Шаповалов. — Я хочу с вами выпить. — Извините, но мы не пьем. Вы же не имеете в виду сок или чай. Шаповалов с недоумением посмотрел на Шаронову. — Совсем не пьете. В Америке у меня был знакомый мормон. Вы не принадлежите к их секте? — Нет, к мормонам мы не имеем никакого отношения. Просто однажды решили, что не будем потреблять ничего из того, что вредит здоровью. Шаповалов с сомнением покачал головой. — А вот я потребляю все, что вредит здоровью. И чем сильнее вредит, тем больше потребляю. — Он обернулся к стоящему по-прежнему за его спиной Суздальцеву. — Плесни-ка мне, дорогой, — протянул он ему бокал. Суздальцев подбежал к стойке, налил в бокал виски и вернулся к Шаповалову. Тот с нескрываемым удовольствием сделал большой глоток. — Как можно не любить этот нектар? — с удивлением произнес он, любуясь бокалом с виски. — Внезапно он повернулся к Ромову. — А вы, молодой человек, надеюсь, выпьете со мной? От волнения способность говорить внезапно исчезла у Ромова. Потребовалось несколько секунд, чтобы она восстановилась. — С огромным удовольствием! — воскликнул он. — Налей ему, — приказал Суздальцеву Шаповалов. Суздальцев в прямом смысле застыл на месте. — Я налью себе, — поспешно произнес Ромов. — Я сказал: налей ему, — грозно повторил приказание Шаповалов. Суздальцев снова бросился к стойке, плеснул в бокал виски и протянул его Ромову. — Спасибо, — поблагодарил сценарист. Суздальцев ошпарил его взглядом. И Ромов вдруг почувствовал, что просто так эта сцена ему не сойдет. Хотя он абсолютно ни в чем не виноват, наоборот, понимая, в какую ситуацию угодил продюсер, хотел обслужить себя сам. Шаповалов поднес свой бокал к бокалу Ромова. — Давай-ка, дорогой чокнемся. — Они чокнулись и выпили. — Ты-то обеспечишь мне Оскара? Только не ври. Как говорят в суде: говори правду и ничего кроме правды. Ромов взглянул на миллиардера и вдруг ясно осознал, что тот совсем не шутит, для него это действительно важный вопрос. — Я постараюсь изо всех сил. — К черту твои старанья, стараются многие, а выходят у единиц. — Ты зачем мне его подсунул? — спросил Шаповалов у Суздальцева. — Никого лучше что ли не нашел? — Он талантливый парень, — пробормотал продюсер. Шаповалов снова отхлебнул из бокала. — Какой же талантливый, на какого-то паршивого Оскара не может написать сценарий. Завтра найдешь мне другого. — Где же я вам завтра найду, Георгий Артемьевич. — Твое дело, если хочешь оставаться продюсером моего фильма. Шаповалов шагнул вперед и внезапно чуть не упал. И только сейчас Ромов понял, что тот вдрызг пьян. С двух сторон к нему бросились Суздальцев и Алла. Все это время она молча стояла немного в стороне и наблюдала за происходящем. Вместе они повели, а точнее скорей потащили его к выходу. Шаповалов немного упирался, но при этом позволял себя вести. Внезапно он оттолкнул своих сопровождающих. — Мне нужен Оскар и вы мне его сделаете! — закричал он, стукнув себя кулаком по груди. Движение оказалось для его состояния слишком резким, и он бы упал, если бы Суздальцев и Алла не успели его подхватить. Они увели его из кают-компании. На этот раз он не упирался. — Думаю, на этом можем завершать наш вечер, — сказал Шаронов. — До свидания. Встретимся завтра, — сказал он Ромову. — Встретимся, — уныло проговорил Ромов. — Мысль о том, что завтра утром его пребывание на острове может завершиться, вызывало у него отчаяние. — Пойдем, — кивнул он Марине. Взявшись за руки, они покинули яхту. 4 Шароновы спустились с корабля, и пошли по набережной. Давно стемнело, причем, темнота была такой плотной и густой, что на расстоянии в метр ничего нельзя было разглядеть. Даже море. Хотя оно и было совсем рядом, но не было видно; его присутствие выдавал лишь ритмичный плеск волн о берег. Супруги молчали довольно долго, они медленно шли по тропинке, и казалось, что эта дорога может быть бесконечной. — Ты мне ничего не желаешь сказать? — первой нарушила молчание Ольга Анатольевна. — А разве ты не знаешь, что я хочу тебе сказать. К чему слова, если так все ясно. — Нет, не ясно. — В ночной тиши ее голос прозвучал и слишком резко и слишком громко. — Тогда ты права, есть причина для произнесения слов. — Ты иногда бываешь невозможным человеком, — вздохнула женщина. — Я знаю, но ты давно привыкла. Так что стоит ли об этом говорить? Говори о том, что у тебя на сердце. — Ты хочешь завтра же отсюда уехать. Шаронов слегка пожал плечами. — А как ты думаешь, чего я еще могу хотеть. Когда я встал на путь, то сделал это не для того, чтобы с него сходить. И ты была уверенна в моей правоте. И все годы меня поддерживала, шла за мной. — Ничего не изменилось, Андрюша, — тихо произнесла Ольга Анатольевна. Шаронов посмотрел на нее. — Тогда почему ты так напряжена? — Потому что ты намерен все бросить. — Мне давно не было так противно, как в этот вечер. — Но ты же предполагал, когда сюда ехал, что тебя тут ждет. — Не знаю, как-то за последние годы я отвык от таких представлений. — Мы жили чересчур уединенно, — произнесла она. — Вернее, варились в собственной кампании. — И вот вышли в свет, — усмехнулся Шаронов. — Хотя этот свет похуже любой тьмы. — Послушай, если нам посылаются испытания, значит, это не просто так. Значит, настала пора пройти через них. Разве не ты много раз мне это повторял. Но сейчас, когда твои слова превратились в реальность, ты вдруг отступаешь. Разве не должны мы пройти все до конца. И ведь мы тут не случайны, наш мальчик… — Если бы не он, я бы собрал чемодан и укатил домой, — прервал ее Шаронов. — Ради него мы должны вытерпеть все. А я вижу, что ты к этому пока не готов. |