Книга Челюсти пираньи, страница 12 – Владимир Гурвич

Орехов в ответ рассмеялся, всем своим видом давая понять, что оценил мой юмор.

— А вы можете быть язвительными. Мне импонируют люди, способные поддерживать острую беседу. Меня быстро утомляют пресные разговоры. Я полностью удовлетворил ваше любопытство?

— Пока да, хотя вы так ничего и не сказали.

— Сказал то, что знал. А теперь, прошу извинить, мне хочется перед Советом переговорить с Александрой. Да и привести себя в порядок следует. Как вы думаете?

Последний вопрос был явно задан совсем не для того, чтобы получить на него исчерпывающий ответ, поэтому я благоразумно промолчал. Орехов же напоследок, словно подслащая пилюлю оттого, что не сказал мне ничего определенного, одарил меня своей приятной улыбкой. Я же довольно кисло посмотрел в след его элегантной фигуре. Он в самом деле ничего не знает, ни во что не вмешивается или это только роль, которую он играет на публике?

Следующим в доме появился могучий мужчина. Я сам немаленького роста, но со своими жалкими сто восемьдесят сантиметрами едва доставал ему до плеча. Не говоря уж о том, что сами эти плечи были чуть ли не в два раза шире моих. И все же больше всего меня удивило то, что он сразу устремился ко мне. Он протянул мне свою огромную руку.

— Так это вы будете нашим новым сотрудником, — сказал он и при этом так сжал мою ладонь, что я едва не вскрикнул от боли. С большим трудом мне удалось удержать на лице улыбку.

Я подтвердил, что, в самом деле, являюсь новым сотрудником концерна.

— Отлично, будем работать вместе, — сказал он своим густым басом.

— Давайте знакомиться, Гарцев Владилен Олегович, заместитель председателя Совета Директоров.

Я представился, думая при этом, кто же ему сообщил о моем появлении в концерне. По крайней мере не Ланина, она мне сказала, что хочет сделать мое назначение сюрпризом для всех.

— Посидим, — показал он на кресло. Внезапно он заорал во всю мощь своих исполинских легких: — Эй люди, есть кто-нибудь?

Его крик оказался услышанным, в комнате почти тот час же появилась донна Анна.

Гарцев вскочил и поцеловал донне Анне руку.

— Как поживаете, моя дорогая? А где мой будущий начальник?

— Она занимается сыном, просила ее извинить.

— Извиняю, воспитание детей — дело святое. А вы не принесите нам что-нибудь выпить.

— Как всегда?

Гарцев развел руками.

Донна Анна вернулась в комнату буквально через пару минут. На подносе, который она несла, стояли несколько бутылок немецкого пива, а на двух больших тарелках лежали огромные порции красных креветок.

— Вот здорово! — воскликнул Гарцев, предвкушая предстоящее пиршество. Его глаза загорелись. — Чего люблю, так пиво с креветками. Этих тварей могу съесть целую гору. Присоединяйтесь.

Я не стал себя упрашивать дважды, так как не меньше своего собеседника любил и пиво и креветки. Тем более последние все были крупные, их явно отбирали не с меньшей тщательностью, чем солдат для зачисления в гвардию. Несколько минут мы вместо разговоров предавались греху чревоугодия.

Съев тарелку креветок и осушив две банки пива, Гарцев, словно вспомнил о существовании во Вселенной моей персоны, внимательно посмотрел на меня.

— Запомните, — произнес он, — терпеть не могу всяких там выкрутасов. Чего хотите спросить, спрашивайте прямо. Я не мальчик, на вопросы, даже самые неприятные, не обижаюсь.

— Хорошо, — согласился я, — скажите, что вам известно об убийстве Ланина?

— Решили разузнать, кто его убил. И поди думаете, что с моими габаритами я первый кандидат на роль убийцы.

— Пока я ничего не думаю, я только спрашиваю. Вы же просили без выкрутасов.

— Верно. — Гарцев взял в руки последнюю бутылку пива, с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку, где еще недавно высилась креветочная гора, и горестно вздохнул. — Поди хотите знать, где я находился в момент убийства? В своей комнате. А потому ничего не видел. Зато кое-что слышал.

— Что же вы слышали? — насторожился я.

— Шаги.

— Чьи шаги?

— А вот этого не ведаю, мало ли кто по коридоре шастает. Я же не знал, что этот человек направляется убивать Ланина.

— А почему вы думаете, что эти шаги принадлежали убийце?

— Да может, и не убийце, только по времени совпадает. Труп обнаружили через час, как раз в это время я их и слышал. Как узнал про убийство, так шаги и вспомнил.

— Почему?

— Черт его знает. Когда я их услышал, то мне показалось, что они какие-то приглушенные.

— Как будто кто-то крался?

— Вроде того.

— А кому они могли принадлежать?

— Да кому угодно. Моя комната рядом с лестницей, любой проходит мимо меня. Как тут определишь. Я ж тоже прикидывал, кто бы это мог быть? Загадка. Разгадаешь, озолочу.

— Вы любили Ланина?

— Кто ж его не любил, таких людей — днем с огнем поискать — не найдешь.

— Кто-то не любил, раз убил.

Ответ Гарцева поразил меня.

— А вот это совсем не обязательно, его мог убить и тот, кто его любил.

— Что вы имеете в виду?

— Предположим, пришлось кому-то выбирать между любовью к Ланину и своей смертью, вот он и предпочел смерть Ланина. Разве не бывает, что мы убиваем тех, кого больше всего любим. А Ланина все любили, он такой человек, которого нельзя не любить.

Я молчал. Это была очень странная мысль, но чем больше я размышлял над ней, тем менее невероятней она мне казалось. Это вовсе не значило, что его убил тот, кто испытывал к нему самую большую привязанность, но сам ее неоспоримый факт вовсе не освобождал человека от подозрений. Я поднял голову и увидел, что Гарцев внимательно наблюдает за мной.

— Учтите, что я сказал, — произнес он, затем встал во весь свой гигантский рост. — Рад был познакомиться. Возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне. Не люблю застенчивых и стеснительных, потом с ними приходиться много возиться. — Он протянул мне свою огромную ладонь, в которую я не без опасения вложил свою. Но на этот раз его пожатие было не таким крепким, после него я лишь несколько раз сжал и разжал пальцы, восстанавливая в них прерванное кровообращение.

Заседание Совета Директоров было назначено на шесть часов. Все оставшееся до его начало время я молча наблюдал за происходящим, присматривался к поведению собравшихся тут людей. Со мной больше никто не заговаривал, все были заняты своими делами. Я видел, как ситуация с каждой минутой становилась все напряженней, улыбки на лицах появлялись все реже. Несколько раз мимо проносилась Ланина, она была такой озабоченной, что не обращала на меня никакого внимания. Я заметил, как то и дело какая-то очередная пара уединялась друг с другом и начинала вести переговоры. О чем мне так и не удалось узнать, так как если я приближался, то собеседники сразу замолкали. В конце концов я просто сел в кресло и решил больше никому не надоедать.