Книга Аномалия души, страница 47 – Алексей Хапров

— Это слишком дорогой подарок, — растерянно пробормотал я. — Зачем ты так потратилась? Право же, не стоило.

— По-мол-чи, — мягко отчеканила хозяйка и приложила палец к моим губам. — Это я буду решать, что мне дарить. Мне очень хотелось преподнести тебе настоящую, значимую вещь. А часы — это как раз то, что украшает любого мужчину. Ты в них очень элегантен. Тебе они очень идут.

Натальин презент и впрямь смотрелся великолепно.

— Я твой должник, — констатировал я. — Я обязательно тебе тоже что-нибудь подарю. Что-нибудь аналогичное по уровню.

— Для меня самый лучший подарок — это твоё внимание.

Моя будущая супруга взяла мою ладонь и крепко сжала её в своей руке. Мы потянулись друг к другу и слились в глубоком, страстном поцелуе.

Когда отец Агафоний закончил свой ритуал и снова предстал перед нами, его лицо походило на безжизненную восковую маску.

— Ну? — хором спросили мы.

Наш гость вздрогнул, окинул быстрым взглядом Наталью и уселся на придвинутый мною стул.

Моя будущая супруга поднялась с места и вышла из спальни.

— Ну как? — повторил вопрос я.

Батюшка неуверенно пожал плечами.

— Зла я не почувствовал, — негромко произнёс он. — Есть горечь, отчаяние, недоумение, но зла нет. Чужая душа — потёмки. И в этих потёмках порой трудно сориентироваться. В таких обстоятельствах лучше доверять своим собственным глазам, а не судить по чьим-либо другим. Мне нужно разобраться. Придётся провести ночь на Любавиной топи. Там контакт будет лучше…

Мои глаза непроизвольно расширились. Какие потёмки? Какие обстоятельства? В чём именно ему нужно разобраться? И почему для этого требуется проводить ночь на болоте?

Вернулась Наталья. Она поставила перед отцом Агафонием чашку горячего чая и уселась рядом со мной. Мы переглянулись. В глазах моей будущей супруги светился вопрос. Я недоумённо выпятил губу. Мы перевели взгляды на батюшку. Он неподвижно сидел на месте и смотрел куда-то перед собой. Наконец он очнулся, опасливо покосился на Наталью и тихо, словно читая проповедь, вымолвил:

— Жил на свете один мальчик. Он был угрюм и замкнут. У него не было друзей. Большей частью он гулял в одиночку, играл сам с собой. Иногда принимал в свои игры живущую неподалёку девочку. Он мечтал побыстрее стать взрослым, он хотел быть лётчиком, он стремился служить человечеству верой и правдой, помогать людям ежедневно и ежечасно, и всеми своими делами, всеми своими поступками оправдывать высокое звание Человек. Но однажды явился злой Демон, который прервал его, едва успевший начаться, жизненный путь. И теперь его безгрешная, чистая, ещё не замутненная чернотой жизни душа пребывает в непреходящем смятении: почему и за что его обрекли на жертву? Жертву плотских, похотных помыслов.

Отец Агафоний поднялся со стула и, не попрощавшись, направился к выходу, так и не прикоснувшись к предложенному ему чаю.

Я посмотрел на свою будущую супругу. Она сидела ни жива, ни мертва.

— Ты что-нибудь поняла? — прошептал я.

Наталья помотала головой.

— Нет. А ты?

— Я тоже.

— Какой-то невнятный, маразматический бред!

— Однако, в нём наверняка есть определённый смысл, — возразил я и бросился вслед за уходившим священником.

Я нагнал его у калитки.

— Погодите, святой отец. Вы же толком так ничего и не сказали. Может вы не хотели говорить при Наталье? Так скажите мне одному. Что у нас всё-таки происходит?

Отец Агафоний поморщился от моросящего дождя, бросил взгляд на моё запястье, где сверкали подаренные Натальей часы, окинул меня острым, пронизывающим взором и сухо проговорил:

— Я пока не уверен. Мне нужно разобраться. Господь справедлив. Он воздаёт каждому по его делам. И ежели нечестивец хочет смягчить подобающую ему кару, ему нужно не медля обратиться к Господу с раскаянием, отвратить от себя пленившее его зло, и отныне творить только добро. Может этим он и вымолит себе хотя бы частичное прощение.

Священник вышел на улицу, оставив меня в глубоком недоумении. Я удручённо посмотрел ему вслед и пошёл обратно к дому.

Моя будущая супруга сидела на кровати всё в той же понурой позе.

— Ну, что он тебе сказал? — с тревогой спросила она.

— Какую-то несуразицу, — пожал плечами я. — Опять он в чём-то не уверен, опять ему нужно в чём-то разобраться. Стращал Господней карой, призывал к раскаянию. Как будто на мне лежит какой-то грех. Как будто я в чём-то виноват. И всё-таки он явно что-то скрывает.

Я развернулся и решительно направился в «детскую». Наталья последовала за мной.

Обстановка в комнате ничуть не изменилась. Вся мебель стояла на своих местах. Шторы висели в прежнем положении. Я внимательно оглядел стены, пол, потолок, но так и не заметил какой-нибудь подсказки, которая привела бы меня к пониманию, что за информацию почерпнул здесь наш недавний гость.

Я мысленно прокрутил весь произнесённый им монолог и обратился к своей будущей супруге.

— Он говорил про какого-то мальчика, у которого не было друзей, и который мечтал стать лётчиком.

— Это не про Димку, — поспешно замотала головой она. — Мой сын был общительным ребёнком. У него была куча приятелей. И никаким лётчиком он быть не хотел. Он мечтал стать моряком.

— Кого же он тогда имел в виду? И о каком Демоне, о каких плотских похотях шла речь?

Моя будущая супруга озабоченно вздохнула, махнула рукой и двинулась на кухню.

— Неужели он и вправду вознамерился провести сегодняшнюю ночь на болоте? — задумчиво процедил я.

Наталья остановилась.

— С чего ты это взял?

— Он сам мне об этом сказал. Придётся, мол, провести ночь на Любавиной топи. Там, мол, контакт будет лучше.

Моя будущая супруга хмыкнула.

— Чудак — он и есть чудак.

— Да, он чудной, — согласился я. — Но он не безумный.

— Кто не безумный? Агафон, что ли? — раздался в коридоре хриплый, прокуренный голос.

Мы как по команде повернули головы. У двери, прислонившись к косяку, стоял ухмыляющийся Никодим.

— Да он же лунатик! Что он у вас делал?

— Ты как сюда попал? — сердито спросила Наталья.

— Очень просто, — ответствовал её брат. — Вошел, и всё. Дверь была не заперта.

Моя будущая супруга перевела глаза на меня. Я хлопнул себя по лбу.

— Это, наверное, я забыл закрыть.

Наталья снова обратилась к Никодиму.

— Чего тебе надо? Ты зачем пришёл?

— Проходил мимо. Гляжу, от вас поп выходит. Дай, думаю, зайду, узнаю, в чём соль. Так что он у вас делал?