Онлайн книга «Русалка в золотой чешуе»
|
– Что с отцом? – Дана схватила женщину за руку, сильно тряхнула ее и потом уже поймала себя на мысли, что ладонь могла отвалиться. – Умер, – тихим, монотонным голосом сказала молодая мачеха. – Как умер? – Ночью в больницу забрали, а утром позвонили и сообщили. Натали говорила медленно, заторможенно, но Дану это не удивляло. Она по жизни такая неживая. Не зря девушка называла ее растением. Натали даже не обижалась на это. Посмотрит на нее с сожалением и отойдет в сторонку. По дому она ходила так же неслышно, как тень, которая блуждает сама по себе. – Где он? – В больнице остался. – В глазах у Натали плескалась боль, лицо выражало скорбь, но голос звучал ровно. Как у животных нет мимики, в которой отражаются эмоции, так и у нее в голосе не было тех струнок, на которых играют чувства. – Не совсем в больнице… – Она вздохнула. Дана понимала, где сейчас находится отец, но тоже не могла сложить четыре буквы в страшное слово «морг». – Я тебе не верю! – Не верь. – По щеке Натали стекла слеза. – Я тебе не верю! – закричала Дана. – Не надо верить. – Не верю! Дана и сама не поняла, как прижалась к Натали и обняла ее. Слезы хлынули в три ручья. – Поплачь. Легче станет, – тихо сказала мачеха. – Не станет! – выпалила Дана, но ее стон захлебнулся в рыданиях. – Не станет, – легко согласилась Натали. – А тебе стало? – Дана подалась назад и уставилась на нее. Отец развелся с мамой, чтобы жениться на черноглазой красавице с невероятной фигурой. Марина действительно была совершенным творением природы искусства, но быстро надоела отцу. Потом появилась Вика, умная и страстная блондинка. Она очень много знала о жизни, с ней можно было поговорить обо всем, но и эта особа осталась в прошлом. Отец потом признался дочери, что после мамы другие женщины ему не интересны. Страсть проходит, а привыкание не наступает. В четвертый раз он жениться не стал, просто жил с Леной в надежде смириться с ее присутствием. Но его хватило только на пару месяцев. Дана посмеялась над Натали, когда та появилась в доме. Да, красивая, сексуальная, но в этой женщине не было ничего такого, к чему мог бы крепко привязаться отец. Он действительно охладел к ней уже через пару месяцев, тем не менее не выставил за дверь. А через два года еще и женился на этой особе. Павел Константинович воспринимал ее как милое и тихое домашнее животное, которое с удовольствием приласкается к хозяйской ноге по первому требованию, не относился к ней всерьез. Видимо, Натали его просто не раздражала, и этого вполне хватило для того, чтобы оформить с ней отношения. Дана не любила Натали и всякий раз презрительно смеялась, услышав, как кто-то посмел назвать эту даму ее мачехой – не важно, в шутку или всерьез. Но при этом Натали ее не злила. Она вообще никого не раздражала, и это, пожалуй, было ее главным ценным качеством. Дана считала Натали красивым комнатным растением, совершенно безобидным, тихим и безмолвным. Тот же бонсай при всех своих достоинствах может надоесть, а Натали не вызывала у девчонки подобного ощущения. Она ходила по дому, гуляла во дворе, занималась в спортзале, загорала у бассейна. Всегда одна. Сама себе приятная. Ей нравилась такая жизнь. Никто ее за это не упрекал, но и не хвалил. Она жила сама по себе и никому не действовала на нервы. – Тебе стало легче? – с осуждением спросила Дана. Отец не любил Натали, относился к ней с теплым равнодушием. Разве она не страдала от одиночества в постели с законным мужем, любила его? Может, теперь смерти радуется? – Не стало. – По щекам Натали снова потекли слезы. – Ты его видела? – Да, я была… Дана хотела спросить, отчего у отца мог случиться сердечный приступ, но рыдания заглушили ее голос. Ей ничего не оставалось, кроме как снова прильнуть к Натали. Она терпеть не могла свою мачеху, но сейчас ей казалось, что не было на свете души роднее. Общее горе объединяет. Ночной клуб, пьянка-гулянка, провал в памяти – все это можно объяснить. Но как телохранитель прозевал Дану? А если он все-таки пытался ее удержать, то почему упустил? Матвей чувствовал, что не все чисто в этой истории. Так уж вышло, что он не зря предрекал катастрофу. Оказывается, сегодня утром отец Даны умер в больнице от острой сердечной недостаточности. Это было все, что смогла сказать ему немолодая, пышногрудая женщина с простодушным лицом. Он спросил, как такое могло произойти, и ее взгляд подозрительно сощурился. – А ты кто такой? – спросила она, глянув на его «Приору». – Дана вчера на девичнике была… – Так ты стриптизер, что ли? – осведомилась женщина и презрительно фыркнула. – Почему стриптизер? – А с кем там еще можно познакомиться? – Я похож на стриптизера? – Так в том-то и дело, что не похож. Фактуры нет. – А вы заметили, с чем Дана с вечеринки вернулась? Где ее сумочка, сережки, колье, часы, туфли на шпильке? – Сумочка?.. Шпильки?.. – Женщина всколыхнулась, приложила пальцы к щекам. – Ну да, и сережек не было. – Ограбили ее. – Так ты из ментуры? – Я так понимаю, что вы ничего не знаете? – Дана не звонила, не говорила. Да и здесь вчера такое было!.. – Насколько я знаю, у нее был телохранитель. – Да. Кстати, а где Алик? – Я и сам хотел бы это знать. У вас есть номер его телефона? – У меня нет. У охраны есть. Я сейчас! Женщина ушла, закрыв за собой калитку на внутренний засов. Вроде бы сотрудника полиции в нем признала, а во двор не позвала. Минут через пять к Матвею вышел высокий статный мужчина с жидкими волосиками, равномерно размазанными по лысине. Правильные черты лица, римский нос, глубокие носогубные складки. Было в нем что-то такое аристократическое, и костюм дорогой, но Матвей не поверил бы, если бы тот вдруг назвался хозяином дома господином Власовым. – Управляющий домом Евстафьев Антон Викторович, – назвал себя этот человек. Самойлову казалось, что мужчина вот-вот склонит голову в знак приветствия, но ничего подобного так и не произошло. Матвей кивнул ему и представился. Он назвал только имя и фамилию. Никакой должности у него не было. – Вы из полиции? – спросил мужчина. – Нет. Но у меня есть вопросы… – Извините! – Управдом подался назад, согнулся в поясе, зацепился рукой за калитку, распрямился и стал ее закрывать. |