Онлайн книга «Любовь для начинающих пользователей»
|
И волосы у неё были покрашены в жгуче–чёрный цвет. Такие волосы бывают у японок: глянцево–чёрные. Блестящие. Как панцирь большого жука. Я подумал, подойти к ней или нет, и решил, что не надо. Ведь при виде меня она сразу вспомнит, как убирала моё детское говно. И это воспоминание ей явно будет не в радость. Вернувшись домой, я сообщил матушке, что видел Симбу, и мать сказала, что у той стало совсем плохо с головой и она завела роман а) с женатым мужчиной, б) намного старше её и в) ничего хорошего из этого не выйдет, потому что мать твёрдо знает — он никогда не женится на Симбе. — А ей это надо? — спросил папенька. — Не знаю, — сказала матушка и добавила: — Но вообще–то это всем бывает надо! А через два месяца Симба порезала себе вены, хотя не сильно. У неё не хватило порезать их как следует. И матушка пошла к ней в больницу, а вернувшись, сказала, что Симбе совсем плохо и она вообще не разговаривает. Ни с кем. — А чего ты хотела? — спросил папенька. — Чтобы она, лёжа на больничной койке, рассказывала тебе, как ей было хорошо, когда она пускала себе кровь? — Ты дурак, — ответила матушка. — Она ведь мне сестра… — Сумасшедшая сестра, — сказал отец, — всё–таки лучше, чем никого дома, так, по крайней мере, он будет под присмотром… — Клиническим… — вставила мать. — Всё равно каким! — воскликнул отец. — Мы сможем ей позвонить… — Мы не сможем ей позвонить, — возразила мать, — у неё нет телефона. У неё нет ни телефона, ни пейджера, ни мобильника, у неё есть только интернет, так что придётся писать письма, а ты терпеть этого не можешь… — Тогда вот сядь и напиши ей, — сказал отец, — прямо сейчас… — О чём? — спросила мать. — Боже! — взмолился отец. — О том, что нам надо уехать на две недели. И что Михаил не может ехать с нами. И что мы просим её, чтобы он это время у неё пожил, поняла? — Моя сестра — сумасшедшая, — очень медленно, по слогам, произнесла мать, — и оставлять с ней своего сына… — Ты хочешь, чтобы он остался один? Я слез с подоконника и направился к компьютеру. Препираться таким образом они могут очень долго. Это такая игра у них, в слова. Слово за слово, подача, ещё одно слово, ещё подача. Я включил компьютер и запустил почтовую программу. — Что писать? — спросил я. Молчание было мне ответом, они даже не посмотрели в мою сторону. Мать всё убеждала отца в том, что Симба — сумасшедшая, а мне хотелось добавить, что при этом ещё — и очень красивая сумасшедшая. В тот сентябрьский день, когда я увидел её напротив «Макдональдса», она была шикарна. Роскошна, потрясающа, обалденна! А сейчас, с красными волосами, — ещё круче! Я вызвал бланк письма и тупо посмотрел на незаполненное поле. Адрес Симбы был в адресной книге, в этом я не сомневался. Но какие выбрать слова, чтобы было похоже на то, как могла бы написать мать? Конечно, две недели можно прожить и одному, но мне хотелось провести их рядом с Симбой. И прежде всего потому, что она была ни на кого не похожа. Мать это прекрасно знала, потому и называла её сумасшедшей. Знал это и отец. Она жила какой–то абсолютно особой жизнью, и дело даже не в том, что она постоянно перекрашивала волосы и полгода назад пыталась порезать себе вены, последнее, между прочим, совсем не оригинально. Однако ещё с той поры, когда мы жили вместе, я сохранил ощущение, что она не просто не такая, как все. Мне всегда казалось, что Симба знает нечто, о чём никто из нас не имеет представления. Она редко говорила со мной — повторю, когда она ушла, мне было лет восемь–девять, так что говорить нам было не о чем. Но я помню, как она смотрела вечерами в окно, и взгляд её то ли мутнел, то ли — устремлялся на оборотную сторону. Хотя скорее всего это лишь мои галики. Я не знаю, что такое оборотная сторона, и, может, матушка права и Симба просто — молодая сумасшедшая женщина. Я просмотрел адресную книгу, адрес Симбы нашёлся быстро. simba@simba.inf В поле «тема» я набрал «привет», постеснявшись что–либо добавить. А потом начал письмо. «Здравствуй, сестра! — написал я, невольно обернулся к родителям, они всё спорили, и я продолжил: — Так вышло, что мы с мужем получили внезапную возможность (я убежден, что маменька использовала бы именно такой оборот) уехать в отпуск, но проблема в том, с кем оставить Михаила. У него сейчас сложный возраст (это бы маменька написала непременно!), а уже начались каникулы, и одного его оставлять мне не хочется — не знаешь, что найдёшь дома по возвращении… Не могла бы ты согласиться на то, чтобы эти две недели он пожил у тебя?» Я подписался матушкиным именем. И отправил письмо. — Нет! — сказала мать. — Я категорически против, мне проще вообще остаться дома, поезжай один… — Ты устала, — сказал отец, — тебе надо отдохнуть, мы уже два года никуда не ездили, там море, там солнце и тепло… — У нас тоже тепло, — возразила мать, — даже жарко, посмотри в окно! За окном действительно было жарко, гора как бы двоилась в раскалённом мареве, над ней покачивался только что появившийся убывающий месяц, и — что самое странное — одновременно с месяцем на небе играли красные отблески заходящего солнца. — Так жарко давно не было, — продолжала матушка, — а море… — Ты ведь любишь плавать! — механически произнёс отец. — Я не хочу оставлять его с Симбой! — взорвалась мать. — Из этого ничего хорошего не выйдет! — Боже! — сказал отец. — Ты что, думаешь, что она его соблазнит? И тут вдруг матушка засмеялась. Только как–то нехорошо, нервно. Она смеялась долго, и отец налил ей стакан воды. Я на всякий случай зашёл в «Отправленные письма» и удалил то, что отправил Симбе. Как говорится, от греха подальше. Мать выпила воду и успокоилась. — Я так не думаю, — сказала она. — Моя сестра пусть и сумасшедшая, но не извращенка! Просто — я боюсь! И в этот момент компьютер подал голос. Такое негромкое, мелодичное «блямк». — Почта пришла, — спокойным тоном сказал я, — кто посмотрит? |