Онлайн книга «Асы. «Сталинские соколы» из будущего»
|
– Эй! – окликнул его Иван. – Хто тут? – насторожился дед. – Я свой, русский. Немцы в деревне есть? – Не было еще. Иван осмелел и встал во весь рост. Дед подслеповато сощурился: – «Сталинский сокол»? – Да. Сбили меня. – Так я видел! Вон там твой аэроплан упал. – Дед показал рукой в ту сторону, откуда пришел Иван. – А потом немец летать стал низко и стрелять. – Ну да, точно. Только он не попал. А где линия фронта? Где наши? – Да разве ж я знаю? Мне никто не доклады-вает. – Пожевать чего-нибудь у вас не найдется? С утра во рту маковой росинки не было. – Так ты заходи в избу. Разносолов у нас с бабкой нет, однако накормим. – Вот спасибо! – Иван перемахнул через плетень, и дед усмехнулся: – Идем. Они зашли в избу, и дед распорядился: – Бабка, гость у нас, сталинский сокол. Собери на стол поснедать. Женщина засуетилась, поставила на стол чугунок с вареной картошкой, на миске – несколько огурцов, головка лука и несколько ломтей ржаного хлеба. По его теперешнему положению – прямо роскошное угощение. Иван принялся за еду, и вареная картошка показалась ему необыкновенно вкусной. С голодухи или и впрямь вкусная? Прожевав немного, Иван спросил: – А какое сегодня число? Дед обернулся к отрывному календарю, висевшему на стене, и обстоятельно заявил: – Двадцать шестое июня одна тысяча девятьсот сорок первого года. – А деревня ваша где? – Известное дело где – в Белоруссии. – А район? Город какой поблизости? – Хутор у нас, не деревня. Называется Сняты. А город Слуцк. Правда, до него верст десять-пятнадцать. Да кто их считал, версты эти? Вот это Иван попал! Начало войны, самое тяжелое время. Наши отступают по всем фронтам, несут потери, в штабах неразбериха. А сверху идут приказы – отбросить врага контрударом. А чем отбросить, когда только за первый день войны Западный Особый военный округ потерял сорок процентов самолетов? И почти все они были сожжены на аэродромах во время налетов вражеской авиации. И летчиков было потеряно много. Летуны имели голубую униформу, и немецкие летчики высматривали их среди отступающих частей. Не редкость было, когда «мессер» гонялся за одиноким авиатором, пытаясь его расстрелять. Иван, получив важную для себя информацию, продолжил еду, дед же, в свою очередь, стал задавать ему неудобные вопросы: – Ты вот объясни мне, милок, как так получилось? Парады проводили, товарищ Сталин говорил, что врага будем бить на его территории. А гуторят – немцы уже под Минском. – Неожиданно напали, отец. Погоди, подойдут из тыла подкрепления – мы еще погоним его с нашей земли. – Ох, чует мое сердце – не скоро это будет! У немца армия сильна, по себе знаю. Воевал я с ними с пятнадцатого по семнадцатый год. – Не говори так больше никому, дед. – А кому ты доложишь? Продолжить разговор они не успели – послышался далекий шум. – Сынок, посмотри – что там? Иван выглянул в окно. Из-за угла показался бронетранспортер, смахивающий на железный гроб, и три мотоцикла. Иван только крикнул: – Немцы пожаловали! Он схватил со стола кусок хлеба, затолкал в рот картофелину и выскочил на крыльцо. Перебежал огород, перепрыгнул плетень и кинулся в лес. Бежал, пока не стих шум моторов. Бежал и удивлялся: надо же, на своей земле, а петляет от врага, как заяц! Остановившись на минуту, Иван прожевал картошку и принялся за хлеб: неизвестно, когда еще удастся поесть, надо подкрепиться. Съев все до последней крошки, он определил стороны света по стволам деревьев и направился на восток – надо было идти к своим. Иван был в угнетенном состоянии. Он на своей территории, но она занята немцами. Другое время, другие, военные и суровые, законы. А у него – ни документов, ни «легенды». Вот выйдет к своим, и не исключено, что отведут его в Особый отдел. Что он там скажет? Что попал сюда из двадцать первого века? Да его сразу к стенке поставят, никто и разбираться не будет. Немцы ведь и в самом деле засылали в наш тыл разведывательные и диверсионные группы. Они наводили панику, резали линии связи, убивали наших командиров. И он запросто попадет под этот каток. Для него – личная трагедия, но что она значит по сравнению с трагедией огромной страны? Армия к войне не готова, штабы ситуацией не владеют, фронты под напором танковых клиньев врага быстро меняют очертания, а Сталин в растерянности. Но Иван решил для себя: он будет биться с врагом до тех пор, пока руки в состоянии будут держать оружие. Деды его не посрамили чести, так неужели он слабее духом? Пришли для страны тяжелые времена, и он не вправе остаться в стороне. С запада нарастал тяжелый гул. Иван поднял голову. На высоте около полутора тысяч метров шли немецкие бомбардировщики. Он сразу опознал силуэты «Юнкерсов-88», видел их не раз на Plane.ru. Вот обнаглели, гады, идут как на параде, без прикрытия истребителей. Однако Иван ошибался. Прикрытие было, но выше и немного в стороне. Из-за деревьев, невидимый раньше, вынырнул наш И-16, прозванный «ишаком». Он сразу стал набирать высоту и с ходу всадил очередь из пулеметов в брюхо идущему первым «Юнкерсу». Иван сам видел дымные трассы, воткнувшиеся во вражеский бомбардировщик. «Юнкерс» взорвался в воздухе. «Ишак» отвалил в сторону, и тут же сверху на него свалилась пара «мессеров». Имея преимущество в высоте и скорости, разделались они с нашим истребителем быстро. Несколько пушечных очередей – и И-16 задымил, от него стали отваливаться куски обшивки. От падающего самолета отделилась фигурка летчика, и почти сразу же над ним расправился купол парашюта. – Ох, рано ты его раскрыл, брат! – подосадовал Иван, уже предчувствуя, что сейчас последует. «Мессеры» сделали еще один заход и прицельным огнем из пулеметов расстреляли пилота. Иван сам видел, как темный комбинезон летчика стал пятнистым и через дыры проглядывало кровавое белье. Немцы понеслись дальше, а мертвый пилот опускался в лес, и Иван побежал к месту его предполагаемого падения. Сначала он увидел купол на дереве – под ним болтался на стропах пилот. Ноги его едва не доставали до земли. Иван взобрался на дерево и стал дергать стропы. В какой-то момент сучья не выдержали, обломились, и тело пилота рухнуло на землю. Иван и сам едва удержался, чтобы не упасть. Осторожно он слез на землю. Ему хватило одного взгляда на пилота, чтобы понять – мертвее не бывает. Голова летчика была размозжена, живот и ноги изрешечены пулями. |